Перед глазами встал образ невменяемой матери, кричащей на сжавшуюся в углу Лу. Рокса знала, что никогда не забудет тот вечер, когда схватила кухонный табурет и ударила им собственную мать. Она бы сделала все что угодно, лишь бы она больше не прикоснулась к рыдающей Лу. Она отчетливо помнила глухой удар тела о пол, как потянула мелкую в комнату и быстро побросала их вещи в первую попавшуюся сумку. С трудом успокоив бьющуюся в истерике сестру, Рокса потащила ее на остановку. Последний автобус уже ушел, и людей на улице почти не было. Недолго думая, они решили пойти к бабушке пешком, благо дорога была хорошо знакома. Путь занял несколько часов, хотя идти было не так уж и далеко. Просто напуганная и уставшая Лу едва переставляла ноги, хныча и то и дело требуя посидеть. Когда они добрались до дома, бабушка, увидев побагровевшую от крепкой материнской руки щеку Лу и растерянное, бледное лицо Роксы, не стала задавать никаких вопросов, а просто расстелила им на диване.
Не было никаких разговоров или чего-то в этом духе. Просто девочки остались жить у нее, а мать и не пыталась их искать, хотя прекрасно знала, где они. Ей были не нужны ее собственные дети.
– А теперь все кончилось, – прошептала Роксана, поднимаясь на ноги.
Быстро переодевшись в домашние штаны и просторную футболку, девушка направилась на кухню.
– Ба, а где Лу? – вдруг опомнилась Рокса, осторожно опустившись на шатающийся табурет. Она уже успела забыть, каким ветхим был этот дом. – Ба? – повторила девушка, не дождавшись никакого ответа.
– Ой, только сейчас заметила. – Бабушка приблизилась к внучке и провела пальцами по ее волосам. – Зачем так обкорнала? – спросила она с легкой ноткой неодобрения, рассматривая ее аккуратное каре с удлиненными концами.
– Бабушка, – с нажимом проговорила блондинка. – Где Лу?
– Она со мной больше не живет, – тоскливо пробормотала старушка, присаживаясь на соседний стул. – Кушай. – Она подтолкнула тарелку к внучке, не глядя ей в глаза.
– В смысле, не живет? Ты же говорила, что вы жили дружно? – растерянно спросила Роксана.
– Дружно. Но потом она сказала, что выросла и не хочет меня утруждать, я ведь не родная ей. Дуреха. – В глазах старушки блеснули слезы. – А мне-то она родной стала, привязалась я к ней, полюбила. Да только ей все время неудобно было, будто чужие мы. Год назад это случилось. Как кончила девятый класс, так и съехала.
– И где она сейчас живет?
– Рокси, поешь, а потом и потолкуем. Уважь бабку, – попросила она, мимолетным движением утирая слезы.
Желудок в очередной раз заурчал, напоминая о том, что он пуст со вчерашнего вечера, и Роксана взялась за вилку. Быстро поев, она помыла посуду и заставила бабушку все ей рассказать.
– Говорить-то нечего. Уехала к мальчику жить.
– Она еще школьница, какое жить к мальчику?!
Роксана подскочила с дивана от возмущения, но бабушка была спокойна. Видимо, уже смирилась с выходкой