Поздно вечером члены английской делегации с удивлением услышали стук в дверь. Это оказался Мейтленд, который тихо поинтересовался, не желают ли они ознакомиться с «Письмами из ларца» – разумеется, неофициально. Все согласились, и Мортон представил копии документов. Люди склонились над ними при свете свечи, читая и изумленно цокая языками.
– Жуткое дело, – пробормотал Норфолк. – Жуткое и отвратительное!
Он с жадностью продолжил чтение.
Днем, в перерыве между дискуссией о законности регентства лорда Джеймса и наследственных правах Гамильтонов, которые оно нарушало, Мейтленд потянул Норфолка за рукав и предложил ему прогуляться. Наступила золотая осень, и солнце ярко сияло в небе.
– Йоркшир очень живописен в это время года, – сказал Мейтленд. Он надеялся, что Норфолк согласится на прогулку верхом. Кроме того, он рассчитывал, что герцог прислушается к его предложению.
Мейтленд понимал, что пора представить «Письма из ларца» в надлежащем свете, и собирался сделать это как можно деликатнее, не называя лордов из своего ближнего круга отъявленными лжецами, которыми они являлись на самом деле. Он слишком хорошо узнал их за последние два года, и эти находки печалили его.
«Хотя я считал, что прошел закалку человеческими слабостями, теперь я понимаю, что был гораздо большим идеалистом, чем мне казалось, – думал он. – Лорды нарушили все свои обещания перед королевой и в моральном отношении показали себя хуже ее, независимо от ее плотских грехов. Разве сам Иисус не относился к таким грехам более снисходительно, чем к гордыне и алчности?»
– Да, в это время он выглядит особенно дружелюбно, – согласился герцог Норфолкский. Судя по всему, ему тоже хотелось погулять на свежем воздухе.
Они выехали за высокую городскую стену и направили лошадей вдоль берега Уза, решив заодно устроить соколиную охоту. Погода для такого случая выдалась идеальной. Они выпустили птиц, почти не заботясь о добыче и любуясь соколами, парившими высоко над головой.
– Должно быть, птицам трудно подолгу оставаться на своих насестах, – заметил Мейтленд, искоса наблюдая за герцогом, но тот никак не показал, что понимает скрытый смысл его слов. Видимо, его не зря считали лишь немногим умнее крестьянского быка.
– Да, их трудно дрессировать, – ответил он, причмокивая толстыми губами.
– Подумайте, насколько тяжело приходится беркуту, попавшему в силки. Для него разлука с небом еще горше.
– К счастью, их немного, и только королям позволено охотиться с беркутами. Все остальные, даже герцоги, довольствуются соколами или ястребами. Даже мне приходится это делать, хотя мои владения обширнее некоторых королевств. – Он кивнул с важным видом. – Знаете, мои угодья составляют более шестисот квадратных миль, и иногда я больше чувствую себя королем, чем настоящий монарх.
Соколы поднялись так высоко, что казались черными точками в ярко-голубом небе. Листья деревьев на берегу реки