Алексей указал на вещи и спросил:
– Это что?
– А то, – неожиданно огрызнулась Катерина. – Одежка наша, моя и сына. Ухожу. Нет больше сил жить с тобой и родней твоей полоумной.
– Чего? – взревел Алексей. – Ты рехнулась?
– С вами не только рехнешься, а напрочь умом тронешься. В ком отец твой беду и грех увидел? В ангелочке, только появившемся на свет Божий? У него пред смертью разум помутился, вот и нес невесть что. А родня и ты с ней рты пораскинули. Как же, ведь погубит дитятко мое малое вашу семейку. Все! Терпела, сколько сил хватало, больше не могу. Уйду в город.
– Ты чего городишь, стерва?
В младшем Рыбанове вспыхнула ярость, долго копившаяся в этом трусливом и жалком мужичке. Она вырвалась наружу. Ей не было больше места внутри Алексея. Так нередко случается с теми людьми, которые лебезят перед сильными, а в отместку издеваются над слабыми.
Но и Екатерина не поддалась, не испугалась.
– Я стерва? Что ты на мне женился-то? Хотя тебя и не спросили. Ефрем и Анна все сами решили с бабкой моей. Сирота им приглянулась. Отчего же нет? Сойдет за рабочую скотину, забаву для глупого сынка. Облагодетельствовали, в семью свою взяли. А ты хоть раз спрашивал, мил мне или нет? Счастлива я с тобой? Не интересовался. Потому как наплевать тебе на это. Привел бабу, она и у печи, и в хлеву, и в поле. Сам-то ни на что не годный. Ограду исправить не можешь. Чего ж о бабьем счастье говорить? Ты ведь только о себе всегда и думал. Навалишься, сопишь, слюну пускаешь. Дело свое сделаешь и на боковую. А то, что жена мучается, это ничего, раз она скотина. Да и родня твоя со свадьбы на меня косится. Будто прокаженная я какая, виноватая в чем-то. С чего вдруг сегодня твой отец заорал на младенца? Привиделась ему печать какая-то. А как после на меня с дитем брат и сват твой смотрели! С угрозой и звериной злобой. Я видела. Они сына моего изведут и глазом не моргнут. С ним и меня. А тебе новую жену подыщут, и пойдешь ты за ними как телок необлизанный. Не мужик ты, Лешка, а тряпка. А я не дам сгубить ребенка. Поутру уйду. Живи как знаешь.
Алексея трясло, глаза налились кровью, ладони сжались в кулаки, да так, что из-под ногтей кровь выступила.
– Уйдешь, тварь? Опозоришь меня на всю деревню? Не мужик, тряпка, да? Ну, сволочь, сейчас ты узнаешь, кто тут хозяин.
Алексей подскочил к жене и ударом кулака отбросил ее к полатям. Завесь сорвалась и накрыла молодую женщину. Зыбка едва не перевернулась, ребенок заплакал. Рыбанов потерял голову, схватил Екатерину за волосы и вытащил к печи.
– Ты у меня, скотина, далеко уйдешь!
Он бил жену без разбору, сначала кулаками, потом ногами. В голову, в грудь, в живот, в спину. Екатерина пыталась уклоняться от ударов мужа, но силы оставляли ее. Почуяв кровь, Алексей совсем сбесился. Он устал бить жену руками и ногами, сорвал со стены кнут и начал полосовать жену. Рубаха на ней разлетелась в клочья. Он сорвал ее и принялся охаживать кнутом голое тело, быстро превращавшееся в кровавое месиво.
Наконец-то Лешка споткнулся об опрокинутую скамью, выронил кнут и остановился.