Шах и мат. Первое, что мне предстояло, – смириться. Надо уметь проигрывать: что ещё я могла в этой ситуации предпринять? Принц, терем – всё побоку, всё какой-то драной вертихвостке, которая просто вовремя подсуетилась, оказавшись в нужное время в нужном месте. Но везение тоже дар Божий, вполне способный порой опрокинуть самые что ни на есть виртуозные ухищрения ума.
Что ещё? Любовь? Конечно! Я была очарована, буквально ошеломлена благородством Ильи, с такой лёгкостью наплевавшего на моё прошлое, выпавшей мне удачей с маячившими впереди более чем радужными перспективами. Илья… На что я надеялась в своё время? На чудо? Но его так и не произошло. Ни о какой любви со стороны Илюшеньки моего речь не шла и в самом начале наших отношений – не было её и сейчас. Я вышла замуж за чувственного, очень избалованного в вопросах эротики и секса человека и поначалу держалась на уровне, но две беременности подряд… Так и появилась эта девочка, вроде как временный фактор, невинная, неискушённая, но в том была своя прелесть. Когда оказалось вдобавок, что девочка не из простых, появилось над чем задуматься. Но дети, престиж – никакой опасности поначалу не просматривалось. Теперь же, когда я оказалась по уши вывалянной в грязи, всё перевернулось.
Я вдруг вспомнила тот давний случай с Глебушкой, своим начальником. Ситуация повторялась один к одному, и нужно было выжать из неё по максимуму. Не столько для себя, сколько для детей. Кстати, за них мне тоже предстояло побороться, не факт, что Илюша не попытается их у меня отнять. А если дело выгорит, то и припаять мне потом алименты. Сам не догадается, адвокат подскажет. На то он и адвокат. Ничего не поделаешь, наши законы по-прежнему самые гуманные в мире. И надо сказать, провернуть такой финт у Ильи были все шансы.
Моё прошлое… Да пусть копают сколько угодно: одно дело – репутация, и совсем другое – закон. Да, я была проституткой, но когда это было? За время нашей совместной жизни я вела себя, с моей точки зрения, безукоризненно, и всё было бы хорошо… если бы не дамоклов меч истории «четырёх прожигателей», снова нависший надо мной. Если добиться пересмотра того дела, я и сама за своё будущее не дам ни гроша. У меня перед глазами вновь возникли памятные фотографии: изуродованные не трупы даже, а останки девчонок, живших со мной бок о бок – среди «костей и пучков волос» которых вполне могла бы сейчас находиться и я сама. Что дальше? Выбор был невелик и не от меня зависел: либо главный свидетель, либо соучастница. Никто не знал об этой моей страшной тайне: ни Фомич, ни даже Иннуся. Слово, которое я дала себе в тот день, когда злополучные фотографии оказались у меня на руках, я сдержала. Хотя мне очень нелегко было постоянно ходить с таким грузом на душе.
– Боже,