Старший дружины меж тем продолжал размеренно говорить, судя по всему, речь уже завершая. Парни прислушались.
– По традиции, в первую ночь нового набора мы принимаем в дружину новиков. Первая буква нашей дружины – Херъ. Это наша суть, наше естество, начало и конец мужской доблести и самое грозное его оружие. Так достанем же херы и сожмём их, чтобы, как крепко стоит хер, так крепко и стояла наша дружина.
Дружно зашуршали верёвки и парни, все как один, приспустили штаны.
Горшков, глядя на это, не сдержался и еле слышно хрюкнул от прорывающегося наружу смеха.
– Тихо, – шикнул на того Такаюки, – услышат ведь.
Живо представил, как бы он на месте парней сейчас стоял, душа в кулаке одноглазую змею, и ненароком подумал, что может и хорошо что не попал в эту Херъ Феръ Ерь. Больно странные у них тут вещи происходят.
Но ритуал внезапно прервал один из новиков.
– Не стоит, – раздался жалобный голос парня.
– Дрочи, – твёрдо приказал старшак.
– Дрочу, но он всё равно не стоит.
– Серый, – посмотрел юноша на своего соседа справа, – твою мать, вот это новое пополнение?! Вот это будущая надежда дружины?! У него даже не стоит! Ладно, тащи картинки с бабами, а то весь ритуал насмарку.
Такаюки понял, что они сейчас пойдут сюда, попытался дёрнуться назад, но зацепился метлой, которую зачем-то прихватил с собой и рухнул на также готовящегося к бегству Гаврилу. Шум всё это создало неимоверный, и когда они, наконец, выпутались из созданной ими самими кучи-малы, их уже окружали зло ощерившиеся старшекурсники.
– Так, так, кто это у нас?
Подсветив факелом, юноша в плаще увидел красные пояса на обоих парнях и с показным сожалением покачал головой:
– Как не хорошо, наши же первокурсники и посмели влезть в дела дружины, да ещё и после отбоя.
Подняв голову, он посмотрел на остальных и скомандовал:
– Пакуйте их.
Ещё раз улыбнулся и добавил:
– Завтра их будет ждать очень увлекательное занятие.
Глава 7
Выйдя утром во двор, позёвывая и потягиваясь, перед утренним построением, на которое гоняли всех первокуров, прививая зачатки дисциплины, я размял плечи, покрутил шеей, а затем пошел туда, откуда раздавались странные лязгающие звуки.
Вскоре глазам моим открылось прелюбопытнейшее зрелище. Два одетых в полный латный доспех рыцаря, на карачках ползали и вручную выдирали пробившиеся в щелях брусчатки травинки. Оба они пыхтели как паровозы, припекаемые ярким солнышком, глухо и утробно дыша в здоровенных топфхельмах.
Подойдя поближе я услышал, как один из рыцарей, гулко, как из бочки, но вполне узнаваемо, голосом Иванова прохрипел:
– А-а, сволочи, гады, твари! Я так больше