В детстве, мне запомнился его рассказ о встрече во время войны американца на «Мустанге28» с «летающей тарелкой», которую пилот принял за летательный аппарат фашистов. Отец перевел статью с польского языка. Под впечатлением приукрашенного пересказа отца, я срисовал, скопировал журнальную иллюстрацию и хвастал перед школьными друзьями, врал: именно мой дед воевал, летал на американском истребителе и встретил инопланетную тарелку в небе. Часть этой фантазии была правдой.
Дед по матери во время войны был летчиком – испытателем, погиб на «Мустанге» при странных обстоятельствах, схожими со встречей с неопознанным летательным объектом. Все наши с отцом жалкие попытки выяснить подробности гибели деда ничего не принесли. Из архива НИИ ВВС приходили отписки, уведомления, сообщали: «запрашиваемые материалы являются государственной тайной».
Вскоре поступил «сигнал» от неких «ответственных лиц» из Москвы о «слишком» любопытном археологе. Отца вызвали в комитет партии Сургута, «проработали» на «партактиве», настоятельно посоветовали не заниматься чепухой. Разъяснили: на дворе не 37-ой год, но угодить в тюрьму за «шпионскую деятельность» можно запросто, уехать далеко, засесть надолго. В квартиру к нам, в тот же вечер, нагрянули люди в штатском с ордером на обыск, вытряхнули ящики даже с бельём, разворошили семейные архивы. Изъяли все документы, вырезки из газет, записи отца, связанные с аномальными и необычными явлениями в крае. В то время мне было лет пять-шесть, точно не помню. Прятался от страшных взрослых в ванной комнатке. Залёг одетым в ванну, завалил себя грязным бельем, трусливо притаился. Думал, пришли нас… пристрелить.
Меня впечатлили, надолго засели в детскую память рассказы отца о сталинских репрессиях, злобных чекистах, кто расстрелял нашего прадеда по отцовской линии. Заодно убили и прабабушку, «белогвардейскую подстилку». Она не отреклась, до конца цеплялась за мужа, «недобитка» и «белую сволочь».
Мальчишкой, в пятнадцать лет прадед получил бронзовый Георгиевский крест за храбрость. В семнадцать воевал унтер-офицером в армии генерала Врангеля в Крыму, но бежать от «красного террора» не смог по болезни. Схватил туберкулез. Вынужден был остаться в Керчи, когда уходили последние переполненные суда с беженцами. Прадед вернулся на малую родину в Сибирь, где его арестовали, отвезли в Новосибирск и расстреляли, без суда и следствия, в подвалах местного ЧК.
«Настигла кровавая рука возмездия пролетариата», – написали о моем прадедушке в местной газетёнке «Колхозник»29 за 1937 год. Деду по отцу тогда не исполнилось и пяти лет. Остался сиротой. Выживал с трудом. Отец родился после войны. Сохранил дедовские вырезки из «Колхозника» с гневными статьями о расстрелянных,