Ника сворачивает в небольшую пещеру, останавливается, говорит: «Раньше тут, кажется, был тоннель, выходящий насквозь… я помню, но не помню куда. Куда же он выходил? Вверх или вниз? Хотя, какая разница, что вверху – то и внизу». Бормочет: «Пожар был, а еще торговля с Урарту и Мидией. Золото везли и бирюзу».
Предлагаю ей закрыть глаза и вспомнить еще, сама тоже закрываю, чувствую, как стою на краю пещеры Уплисцихе, но время – иное, сзади несколько мужчин в черной кожаной одежде, с белыми платками на лицах, смотрю вниз, а там скачет десяток рыжих лошадей без всадников, за ними клубы песка, они такие плотные, что затемняют горизонт. Как вдруг прорывается солнце, вспарывает песчаные тучи лучами, и в золотистых просветах виднеются всполохи голубовато-зеленоватого. Киваю сама себе: «Да, что вверху, то и внизу».
Тут Ника снова поднимает руки, и на запястьях ее уже не цепи, а крупные круглые бирюзовые бусины, в каждой из них отражение еще одной бусины, Ника прижимает запястье к уху, я говорю, что она сейчас услышит, ради чего пришли, и увидит выход. Странно фраза сейчас звучит, но тогда казалась совершенно понятной. Ника долго держит бусину у уха, потом опускает и говорит: «Возрождение Уплисцихе началось с момента Иберии, когда поднималось Восточно-грузинское царство и была основана святая Мцхета. Уплисцихе перестал быть торговым городом, став сакральным центром, его начали воспринимать местом жития оракулов, приходя сюда за пророчеством или толкованием сновидения как в древнегреческие Дельфы. Точно так было, надо посмотреть».
На этих словах вокруг Ники собрался нежный бирюзовый туман с золотыми молниями. Она поблагодарила за наше путешествие, сказав: «Ну все, я пошла», – исчезла.
Сон завершился.
Вы согласны, что Ника Данилова – необычный человек? Я – да!
Сон… Сновидения…
Сон, дорогие читатели, это всегда театр одного актера – каждого из нас; одного режиссера – нашего сознания.
С чем бы ни сталкивались в нем, в какие бы миры ни попадали, в каком бы многочисленном обществе ни находились, с кем бы ни вели беседы, сон – это всегда наша, если хотите, игра. Не с целью произвести впечатление или исполнить роли тех, кем не являемся, не игра по ставкам, а та, что и есть наше с вами личное сознание; в сновидениях и во время сна мы всегда открыты, откровенны и честны.
Даже если чрезмерно отягощены депривациями сна или тяжкими мыслями, не дающими легко перейти в царство Морфея. Даже если считаем сон исключительно физиологическим процессом для «отдыха мышц». Почему? Потому что наше мнение о нем никак не меняет истинной сущности сна. То, что мы думаем, и то, что есть на самом деле, – порой очень разные вещи. Искаженное представление о чем-то не отменяет истинности того, о чем не знаем, верно?
Вы знали, что на языке древних египтян слово «сон» звучало как «пробуждение»?
Или то, что в Древней Греции сновидения считались обязательной частью «программы самоосознания», а знаменитая фраза «познай