Точно в полдень с постов ВНОС передали сообщение о пролете очередного немецкого разведчика. По команде «к бою» мы разбежались по орудиям и приготовились открыть огонь. Первыми вражеский самолет увидели дальномерщики.
– Высота шестьдесят, – доносится с дальномера.
– Совмещай, – командует Федонин своему расчету.
Через несколько секунд данные для стрельбы поступают на принимающие приборы орудий. Стволы пушек оживают и начинают свое синхронное движение, отслеживая приближающийся самолет.
– Темп десять, – подает команду Филаткин, – высота шестьдесят. Огонь!
Свистки взводных. Г-гах! Стреляют пушки. Блямс – звенит вылетающая гильза. Кланц – закрывается затвор. Еще свисток. Г-гах! Блямс. Кланц. И еще раз. Свисток. Г-гах! Бонг!
Поскольку при стрельбе основным способом делать мне практически нечего – данные для стрельбы идут с ПУАЗО, а команду на открытие огня подают взводные, то я увлекся наблюдением за результатами нашей стрельбы. Ничего не могу сказать про дальность, а по направлению наши залпы ложатся вполне прилично. Когда после третьего залпа вместо привычного звона гильзы раздалось набатное «бонг», мое сердце ухнуло вниз живота. Еще не опустив взгляд, я уже знал – это наша беда. Так и есть, ствол орудия практически не выступает за пределы накатника, а ниже… Заряжающий Сашка Коновалов лежит на земле, придавленный казенником ствола, сорвавшегося с направляющих люльки. Это все равно что попасть под удар парового молота. К моему ужасу, он еще жив, и даже пытается шевелиться, причем молча. После секундного замешательства мы кидаемся к нему.
– Куда?! Стоять! Продолжать стрельбу! Огонь!
Это не нам, это другим расчетам, батарея должна продолжать вести огонь по противнику, несмотря на потерю одного орудия и номера орудийного расчета.
– Сашка, куда тебя?!
А заряжающий, похоже, находится в шоке, он не может понять, что с ним произошло, и как он оказался на земле. Вперед пробивается Сан Саныч. Свисток. Г-гах! Блямс. Кланц. Батарея продолжает выполнение задачи.
– …где болит? Не молчи, слышишь, Сашка, не молчи. Где болит?
– Н-н-нигде н-н-не б-б-болит, – заикается, наконец, заряжающий.
– Крови нет, – констатирует третий номер.
Он осторожно откидывает полу коноваловской шинели, и мы видим радостную для нас картину. Казенник едва зацепил Сашкино бедро, прихватил полу шинели и за нее швырнул заряжающего на землю. Ствол задел повозку, это и привело к громкому металлическому удару, и намертво зажал полу шинели. Наши попытки выдернуть ее не увенчались успехом, тогда ее просто отрезали ножом. Сашку оттащили в сторону и разрезали шаровары и кальсоны. На коже бедра только небольшая ссадина с несколькими капельками крови, плюс пара синяков. И все. По крайней мере, видимых повреждений больше нет. Да и