Так везло не всем и не всегда. Вот Вика, например, однажды получила выговор в дневник, а в другой раз – вообще довела маму до слез.
В один из обычных школьных дней в Викином дневнике появилась летящая красная запись «Ела краску на перемене!». В тот день Вика дежурила с подругой Ксюшей. Нужно было помыть доску, чтобы на ней не осталось меловых разводов, и полить цветы. Задание ответственное, но немного скучное. Закончив, Вика осмотрела результат своей работы: чисто, Лидия Александровна будет довольна. Взгляд школьницы упал на парты: следующим был урок рисования, все уже подготовили альбомы, разложили карандаши и акварельные краски.
– Ксюх, а ты знала, что краски можно есть?
На упаковке акварели было написано: «школьно-оформительские», ничего об их съедобности не упоминалось. О несъедобности, впрочем, тоже не говорилось ни слова, и Вика, почувствовав азарт, так сильно захотела убедить Ксюшу, что краски стоит попробовать, что поверила в это сама.
– Самые вкусные, Ксюх, – желтые. У меня дома есть набор, я все попробовала. Желтые – они как лимон, кисленькие. Хочешь?
И чтобы убедить Ксюшу, Вика подошла к первой парте, помочила палец в стакане, засунула в желтую краску и отправила в рот. Вике краска показалась безвкусной: ни соленой, ни сладкой, и уж точно ни кислой. Но отступать было нельзя, поэтому Вика повторила то же самое с краской с другой парты. А потом еще и еще. Ксюша, вдохновленная примером подруги, тоже совершила налет на акварели одноклассников.
Когда перемена закончилась, учительница, зайдя в класс, увидела Ксюшу и Вику с ярко-желтыми ртами. Объяснения не требовалось, да и слов у Лидии Александровны не нашлось. Она покраснела так, словно сама всю перемену баловалась с краской, только с красной. Девочкам она выплюнула: «Дневники на стол!» Так и появилась в дневнике запись «Ела краску на перемене!». Прелесть этой проделки была в том, что она показалась всем взрослым настолько бессмысленной, что мама Вику даже не ругала. Вздохнула только осуждающе.
Плакала же мама в другой раз, тоже из-за школы. На перемене, когда не нужно было дежурить, все выходили в коридор. Скорее, правда, выбегали, а то и вылетали, как пробки шампанского. И дальше мчались по инерции, словно переключался какой-то тумблер, и выключить его возможным не представлялось, пока не прозвенит звонок. Дежурные из старших классов ходили по коридору, покрикивали на первоклашек: «А ну не бегать!» Но остановить сорок две крутящиеся юлы было невозможно.
Однажды Вика летела куда-то по коридору, без цели, но очень быстро, как может бежать только первоклассник после сорока минут урока. Полет девочки остановило окно, внезапно появившееся на пути. Удар был такой силы, что стекло разлетелось на мелкие осколки, а директор, на Викину беду шедший по коридору, настолько испугался, что даже кричать не стал. Широким шагом – потому что директору бегать по коридору нельзя, он же не первоклашка – подошел к Вике и взволнованно спросил:
– Ты