пороков и преступлений советского режима. Важным, однако, отличием влияния публикаций тиражами в десятки тысяч экземпляров произведений русских философов от "Огоньков","Литературных газет", "Детей Арбата", "Белых одежд" и пр. было то, что они имели позитивный эффект воодушевления гордости за страну, которая имеет таких мыслителей. Это было особенно важно в условиях обвальной мировоззренческой дезориентации, крушения прежних кумиров и идеалов. Мировоззренческие ориентиры: "Россия, которую мы потеряли", "возрождение традиций" временно стали гаванью спасения для тех, кто уже не мог или же просто не желал безропотно жевать либеральную жвачку. В начале 90-х русские философы (Бердяев, Ильин, Франк, Булгаков, Флоренский и др.), как и Солженицын, стали "апостолами" и символами самобытного пути развития России, прерванного большевистской революцией. Увлечение всем этим временно приняло почти что эпидемический характер
99. Некоторые из сообщества оказались зараженными до полной потери советской самоидентификации. Как ни странно, к ним относятся и многие представители когорты историков русской философии. В советское время они прославляли материализм, западнический прогрессизм, атеизм революционных демократов и народников, клеймили "поповщину и идеализм" большинства русских философов. Культурный шок переоценки советских ценностей и рецепции идей грандов русской религиозно-идеалистической философии переключил реле их мышления на противоположный полюс: в течение 90-х был создан миф о том, что аутентичная (т. е. отвечающая менталитету русского народа) русская философия – обязательно религиозно-идеалистическая, православная. Сложился односторонний образ русской философии, в которой западнические или космополитические тенденции развития, которые есть всегда и везде в любой национальной философии, всячески умалялись, их значение девальвировалось. То, чем ранее восторгались, предали анафеме, возвращая наследие философов начала ХХ в., сделали акцент на безмерном возвеличивании линии Бердяева – Булгакова – Флоренского ("путейцы"), предав забвению значение философов "Логоса" (Яковенко, Гессен и др.). Подобный мировоззренческий крен имел и существенные идеологические следствия – как бы "метафизически" (из "онтологического строя"мышления русского народа) обосновывался особый путь России в пику Западу и его ценностям. Бурный рост национализма, ксенофобии, антизападного реваншизма – побочные следствия подобного перекоса. Такова противоречивая картина и издержки культурного шока, рецепции.
