Троецарствие. Маркиз. Виталий Останин

азарт – я, кажется, придумал, как вскрыть этот ларчик. Взять город, разбить засадный полк, а потом еще, чем черт не шутит, добить Юн Вэйдуна.

      – Если он нужен живым, одной мне не справиться, – ответила моя невеста. – Просто не смогу вытащить и не поднять тревоги.

      Ну да, ну да, логично… Сильная, но легкая. Кого с ней можно отправить? Быка? Нет. Он, скорее стену сломает, чем вытащить кого-то через нее сможет. Амазонка? Женщина умная, тоже Стрелок, правда, как я понимаю, в другой специализации. «Легких шагов» в ее исполнении я не видел, но это же не значит, что техники такой у нее нет. Или…

      – Я могу провести тебя, – вдруг произнесла принцесса.

      Сперва я даже не понял, что она сказала. Меня? В смысле, меня? Я, блин, полководец, мне нельзя в Бельдяжки!

      – Так, а «легкие шаги»… – понимая, насколько глупо даже обсуждать подобное, сказал я. Ну не ходят Стратеги на диверсии! – Я ведь не владею этой техникой. И вообще…

      Хотел добавить, что взятием «языка» может заняться кто угодно, но точно не военачальник. О чем мы говорим вообще?

      – Боишься?

      Одна Гуаньинь ведает, сколько мне понадобилось душевных сил, чтобы не ответить на это: «Чо?» Девица Чэн откровенно издевалась! Лицо невинное, смотрит прямо, словно и впрямь недоумевает, как же такой прославленный воин и известный всему Китаю полководец (на самом деле – нет) не понимает, что идти нужно именно ему.

      Собрался было толкнуть речь про нецелевое использование ресурсов и про то, что «каждая белка должна грызть свой орех» – фраза, запомнившаяся с одного из мотивационных тренингов в «Эльдорадо», но тут заметил кое-что тревожное.

      Во-первых, Юэлян, судя по всему, говорила серьезно. То есть на голубом глазу предлагала военачальнику тридцатитысячной армии идти брать языка. Во-вторых, Ган Нин и Лю Юй глядели на меня с каким-то едва скрываемым осуждением. Считали с моего лица желание отказаться – как будто были другие варианты! – и потихоньку вознегодовали. Типа, да как так, Тай! Мы в тебя верим, а ты сливаешься, как последний рисоед из глухой деревни! Ваще не по-пацански, чувак!