– Со дня на день, святой отец…
Ее муж так и не поднял головы, когда я выходил. И проклятая тишина следовала по пятам.
Ждать пришлось недолго, и ведьма разродилась к вечеру. Не знаю, отвязали ли ее от того столба на площади, но, когда я вернулся, она снова была там.
Я опять не смотрел. За свою бытность инквизитором я повидал многое. И уже давно не судил никого, хоть и садистского интереса никогда не испытывал.
Смотрели селяне, почти всегда. Для них огненное представление на площади было необычным разнообразием в рутине. Как бы отвратительно ни выглядели горящие кости, как бы мерзко ни пахло мясо, большинство не отворачивалось.
Я смотрел только во время приговора. Ровно столько, сколько положено, чтобы перекрестить, произнести последнюю молитву и отправить душу на суд божий.
Как сейчас говорят – ничего личного. Ни она, ни я не выбирали, кем нам быть. Мы стали тем, кем родились.
В существовании ведьм я не сомневался, потому что видел их как минимум каждый месяц. Сжигал чуть чаще… Но верил ли я в бога? В небесный суд и очищение, которое даруют эти костры? В справедливость, в конце концов…
В церкви нас учили, что мир прост. Что он поделен на добро и зло, на праведность и искушение, грех и покаяние. Эти постулаты не подвергали сомнениям, как то, что небо синее, а трава зеленая. Но я также знал, что трава бывает желтой, выгоревшей на солнце; коричневой, умирающей. Небо бывает облачным и грозовым, белым и черным. Еще с детства мой пытливый взор подмечал многое, но я хорошо умел молчать. Кажется, именно это качество ценилось превыше всего в те времена.
Ничего в этой жизни не бывает однозначно, кроме факта ее конца. А все, что до и после – хаос сознания и карнавал лицемерия.
Солнце, нещадно палившее весь день, закатывалось за горизонт, но жара еще не сдавала позиций. Когда я шел до площади, мне было ужасно душно. Я обливался потом и мечтал скорее вернуться в столицу. Там мне наберут ванну. И мы с братьями помолим Господа о дожде за спасение очередной замаранной дьяволом души.
Все еще в коконе без запахов, почти без звуков я подошел к молчащей толпе у столба. Весь день вдруг показался нереальным, будто я спал. Должно быть, жара меня доконала.
Я читал молитву в полусне. Я крестил ее, не глядя.
Я подал знак зажечь огонь. Рядом вспыхнул факел, потом оранжевые блики заплясали на лицах собравшихся. Только тогда я поднял глаза.
И сном показалась вся моя жизнь до этого часа.
Я смотрел на ведьму, отправленную мною на костер. Темные волосы, развевавшиеся на невидимом ветру, пока не тронутые пламенем. Огромные, как два темных озера, прекрасные карие глаза. Тонкие черты лица, не искаженные злобой или невежеством. Да, дьявол забирал себе лучших, ведьма была прекрасна.
А она смотрела на меня в ответ до того момента, как боль заполнила ее сознание, не оставив там человеческого.
Я пытался отвести взгляд от последних секунд ее жизни и не мог. Внутри я кричал, но так и остался на месте, как незыблемый