Пальцы вязнут в тесте, как я снова увязаю в Дымове. Одна встреча, и сердце бешено колотится. Эта дурацкая привычка реагировать на него никак не оставит меня в покое. Она должна была закончиться, я выкорчевала ее из себя, а остатки замуровала под новыми привязанностями, но все они оказались недостаточно острыми, чтобы отрезать отравляющее прошлое. Потому что от одной только мысли о Дымове меня выворачивает наизнанку, обнажая все чувства – от сумасшедшей любви до бешеной злости, а стоит подумать о других – пустота образуется в груди, будто и не было никого после.
– Прости, Викуль, – разводит Гога руками, не переставая командовать. – Но мне только с замесом помощь нужна, отсажу в формы сам.
– Ага, а у нас потом в меню появятся плюшки с кровью, – качаю головой, предвкушая коллапс. Давненько таких форс-мажоров не было.
– Обижаешь, – склоняет голову набок. – Я кровотечение остановил, сейчас получше руку заклею, в перчатки влезу, и отлично все будет. Спасибо, что пришла.
– Часик без меня продержишься? Надо домой вернуться, – вдруг краснею под пристальным взглядом Гоги. Он не спрашивает ничего, мы всегда обходим личную тему, но сегодня так и вижу, как прикусывает язык. А я делиться ночными приключениями с бывшим не планирую, меня и саму скоро совесть загрызет.
– Даже два выдержу. Не завтракай, я рыбу для круассанов принес, – подмигивает мне, все же усмиряя свое любопытство.
– Ладно, – киваю, соглашаясь на вкусную еду, которая в исполнении Гоги всегда получается потрясающей.
Перепачканная мукой, вспотевшая и жутко вымотанная, я едва доползаю до квартиры. После подъема на седьмой этаж мне не хочется жить – только спать, желательно часов шестнадцать.
В общем-то, минут тридцать на сон у меня есть. До открытия еще два часа, мне точно нужно быть к началу смены, а отчет… прикроюсь форс-мажором перед папой, он поймет и согласится сдвинуть срок хотя бы на несколько часов.
Наспех смываю с себя запахи утреннего труда и падаю на кровать. Ставлю пять резервных будильников, чтобы точно не проспать. Но в мое утро совершенно некстати врывается Антон. Он звонит – обычно телефонных разговоров у нас мало: мы либо сидим где-нибудь или переписываемся, либо он провожает меня до дома. Или это те изменения, о которых он говорил?
Че-е-е-ерт.
– Привет, – стараюсь звучать бодро и с тяжелым вздохом встаю, страдальчески прощаясь с драгоценными минутами сна. Открываю шкаф и думаю, что надеть. Взгляд падает на любимые джинсы и водолазку. Сегодня на что-то более красивое я не способна. Буду серой мышью, которая и отчет свести может, и тесто замесить, и в зале столик занять, слившись с толпой.
– О, ты быстро. – Тоха бодрый настолько, что бесит. Не удивлюсь, если он уже и на пробежку сходил или решился на марш-бросок от аэропорта до квартиры. – Доброе утро! – Он прокашливается и ненадолго замолкает. Я в это время впихиваю свою задницу