развлекала волка. Он всё сильнее ощущал, что настало время, когда никому не будет дано противиться живительному призыву оживающей Природы. Единственное, что портило эту гармоничную картину и настроение волка – ему страшно хотелось есть. Одноглазу ничего не оставалось, как подползти к своей подруге. Мысль поднять и развеселить её не оставляла его головы. Но Волчица только огрызнулась и рыкнула на него. Он оставил её, выбрался из пещеры и решил отправиться один. Снаружи ему в глаза ударил нестерпимый солнечный свет. Снег под ногами был рыхл и проваливался под ступнями, волк понял, что его миссия будет нелегка. Он двинулся вверх по течению ручья, он по-прежнему был покрыт толстым слоем льда. Волк двигался прыжками от дерева к дереву, по тем местам, где лежала густая тень и снег, слежавшийся за зиму, был ещё досточно твёрд, восемь часов прошли в бесплодных и тяжёлых скитаниях и в пещеру волк вернулся до темноты ещё более измождённым, голодным и уставшим, чем был. Не раз дичь попадалась ему на глаза, но поймать её он был не в состоянии. По талому насту зайцы легко уходили от погони, а волк то и дело проваливался в полыньи и бесплодно барахтался в снегу, теряя и силы. При входе в пещеру странное смутное чувство заставило Одноглаза на мгновение замереть и прислушаться. Слабые, неясные, незнакомые звуки доносились изнутри. Это явно не был голос волчицы, но в этих звуках всё равно угадывалось нечто до боли знакомое. Одноглаз осторожно пролез в пролом и натолкнулся на предостерегающее рычание подруги. Он не слишком испугался этого рыка, но решил не испытывать судьбу, и почёл за лучшее держаться на изрядном удалении от неё. Теперь его интересовали совсем другие звуки – едва слышные, слабые повизгивания, похожие на плач. Сердитое рычание волчицы стало громче. Свернувшись клубком у входа в пещеру, уставший волк положил голову на лапы и заснул. С наступлением утра в логово проник тусклый утренний свет, и проснувшийся волк стал снова прислушиваться, пытоаясь понять источник новых звуков, доносившихся со стороны Волчицы. В грозном порыкивании волчицы Одноглазу мерещились теперь новые оттенки – в нём мерещилась ещё и тупая животная ревность. Однако ему удалось разглядеть между ногами волчицы пять крошечных, пышистых, живых клубков. Это были новорождённые волчата. Слепые, слабенькие, совершенно беспомощные, они только тихо повизгивали, пытаясь открыть глаза на свет. Новое чувство – смесь крайнего удивления и нежности овладело Волком. Не надо думать, что такое было впервые в жизни Одноглаза, нет, за его суровую, долгую, саостоятельную, полную удач, страданий и приключений жизнь он уже много раз сталкивался с тайной рождения новой жизни, но каждый раз это сопровождалось чувством радости и удивления. Беспокойный взгляд волчицы озадачил и остановил его. Волчица внимательно поглядывала на него и глухо порыкивала, а по временам, когда он пытался подползти к ней и оказывался слишком
