Хотя нет, я всё-таки кричу, но крик глохнет в чьей-то широкой ладони.
– Шшш… Ася, это всего лишь я… – шелестит возле моего уха, и я сразу расслабляюсь.
Позволяю Кириллу затолкнуть меня в класс алгебры – понять не могу, как он сумел его открыть. Мы бесшумно перемещаемся к учительскому столу и, спрятавшись за ним, садимся на пол. Голос Марата отсюда не услышать, но он уже наверняка закончил считать и теперь ищет всех участников игры.
– Я потеряла тебя из виду, – говорю Кириллу шёпотом. – И не знала, куда спрятаться.
Мы сидим близко друг к другу, наши плечи соприкасаются.
– Я бы ни за что тебя не оставил, Бельчонок, – отзывается Кирилл, и я слышу в его голосе улыбку. – Просто искал, чем вскрыть замок.
– Надеюсь, нас не найдут…
Я немного волнуюсь оттого, что Кирилл открыл именно кабинет алгебраички. Она у нас довольно строгая. И, в случае чего, попадёт мне, потому что именно моя мама – завуч в нашей частной школе.
– Не волнуйся, Белка, – Кирилл обнимает меня за плечи и вынуждает прижаться к своему боку. – Конец учебного года! Все уже одной ногой на Мальдивах. На нас им до лампочки.
Он чмокает меня в лоб, а у меня сердце заходится от этого жеста. Мы с Кириллом дружим с седьмого класса. С тех самых пор, как оба сюда попали. Мы близки… Близки как брат и сестра. Он даже иногда меня так и называет – сестрёнка. Но я, кажется, испытываю к нему совсем не сестринские чувства…
Да в него невозможно не влюбиться!
Высокий, крепкий… Тёмные как смоль волосы постоянно находятся в творческом беспорядке, обрамляя красивое лицо с серыми проникновенными глазами и придавая парню бунтарский вид.
Кирилл у нас душа компании, несмотря на то, что, будучи сыном влиятельных родителей, вроде бы должен быть зазнайкой и общаться лишь с такими, как братья Соболевы… Точнее, он был сыном влиятельных родителей. Они погибли в авиакатастрофе, когда в канун Нового года летели частным рейсом… на Мальдивы.
Да, сердце у меня заходится и потому, что Кирилл упомянул Мальдивы. Я знаю, что ему больно. Все знают, что ему больно. Но он ведёт себя так, словно ему всё равно.
Порой это пугает.
Сейчас Кира воспитывает дядя. Хотя чего уж говорить о воспитании, если Кирилл почти постоянно находится в нашей частной закрытой школе и даже на праздники не стремится домой.
Я тоже обычно всё время здесь вместе с мамой. И мы с Кириллом буквально каждую свободную минуту проводим вместе. Не знаю, что будет, когда мы закончим школу, и нам придётся расстаться, и каждый пойдёт своей дорогой… Но пока я отказываюсь думать об этом, ведь впереди целый учебный год в одиннадцатом классе. Да ещё и летние каникулы на носу…
За дверью кабинета алгебры раздаётся голос Марата:
– Если кто-то из вас свалил на второй этаж, предупреждаю сразу: я буду в гневе!
Кир тихо хмыкает. Да уж… Сложно представить Марата в гневе, если честно. Он у нас парень миролюбивый.
– В общем, лучше не будите во мне зверя! – продолжает тот вещать из коридора.
Он стоит буквально за нашей дверью, и мы с Кириллом, кажется, даже не дышим. Я продолжаю вжиматься в него, а он обнимает меня за плечи.
Слышу, как щёлкает дверная ручка… Потом ещё одна. Марат проверяет каждый класс. И очень быстро добирается до нас.
Всё!
Похоже, мы будем первыми, кого он найдёт…
Однако ничего не происходит ни через минуту, ни через две. Нетерпеливо поёрзав в ожидании, Кирилл выглядывает из-за стола и удивлённо говорит вслух:
– Куда он делся?
Я тоже вытягиваю шею, чтобы взглянуть на распахнутую дверь. Марата там действительно нет. Зато в коридоре слышны быстрые шаги. Две пары ног – однозначно. Кажется, что парень кого-то догоняет, потому что шаги быстро отдаляются.
– Так, надо двигать отсюда, – резко вскакивает Кирилл.
Взяв меня за руку, поднимает с пола и тащит вон из класса. Я едва успеваю перебирать ногами, пытаясь поспеть за его широким шагом. Кир несётся по лестнице на четвёртый этаж и заталкивает меня в кабинет английского. Он всегда открыт, и именно возле него «во́да» считает от тридцати до одного, прежде чем идёт нас искать.
В этом классе есть шкаф, и Кирилл без промедления распахивает его дверцы.
– Эй! Мы же туда не поместимся! – прыскаю я немного нервно.
– Очень даже поместимся, – не соглашается Кирилл.
Он забирается первым, присаживается и вынуждает меня сесть к нему на колени и прижаться спиной к его груди. Мы с трудом закрываем дверцы шкафа. И если раньше было просто темно, то теперь – хоть глаз выколи.
Я касаюсь коленями двери, и Кириллу приходится обнимать меня и прижимать к себе сильнее, чтобы я ненароком не вывалилась из шкафа. Парень смеётся, уткнувшись губами в моё плечо.
– Твоя мама вряд ли стала бы мне доверять,