«Идея (средневековая) субъекта, – пишет Библер, – творящего все, уже логически требует довести содержательность субъекта до идеальной точечности»86. Только тогда субъект не будет чем-то определенным (а стало быть, и постижимым), что свойственно только сотворенному. «Только тогда он будет ничто… тогда он будет неиным… тогда субъект не будет охватывать (экстенсивно) ни одного предмета, ни одной мысли, ни одного чувства. Ведь в противном случае нечто пространственное или временное уже входило бы в его собственное определение… Ho – и вот мы уже на грани „превращения логик” – как только все предметы и все (лежавшие в их основе) исходные формы мыслятся сжатыми, сосредоточенными в непротяженную и вневременную точку начала бытия (бытия этих форм до начала времен), сразу же становятся тождественными, едиными все особенности и пропорции бесчисленных фигур и вещей тварного мира»87. В божественной простоте все свернуто в единство бытия (даже в возможность-мощь, превосходящую бытие), все – равно, все – одно, как все возможные создания – бывшие и еще только могущие быть – всегда уже пребывают в бесконечно простом уме создателя.
Итак, Бог, рассмотренный до мира, вне отношения к миру, должен мыслиться как точечная бесконечность или творческая мощь, превосходящая всякую возможность творения. «Творческая мощь Бога, – говорит Кузанский, – не исчерпана его собственным творением» (т. 2, с. 141; ср. т. 1, с. 144). Что же такое мир как развертываемая простота Бога? Вот тут-то и может начать свое дело возможный Ум, Ум, традиционно (и даже этимологически) понятый как ум-измеритель (Mens-mensura) (т. 1, с. 388), но в качестве всеобщей меры несущий в себе божественную безмерность. Свертывал он тварный, томистский мир сущностей, субстанциальных (неизмеримых, качественных) форм, а развертывать может иной возможный мир, мир однородных измеримостей, мерных, но бесконечных рядов (см.: «Об уме», гл. 9 (т. 1, с. 419 – 424)). В этом мире единица развертывается в бесконечный числовой ряд, точка – в непрерывную линию, покой – в бесконечное движение точки в пустоте, «теперь» (или вечность) – в бесконечное время, тождество – в бесконечность различия, равенство – в бесконечность неравного (т. 1, с. 103 – 104; 329 – 330, 398, 422). Соответственно интуиция ума развертывается бесконечной дедукцией, что уже буквально изменяет само понятие о логике, что и происходит, например, в «Апологии ученого незнания» или в «Об уме».
Перед нами не номиналистический «терминизм», не таксономия схоластического реализма, а едва ли не прообраз логики декартовского метода.
Такое преображение логики, т. е. «искусства, в котором развертывается сила рассудка» (т. 1, с. 228), – результат апофатического «вразумления» рассудка, его сосредоточения в собственном, непостижимом источнике, положительный результат