кого захочет; взаимные же их отношения и общение правителей определялись предписаниями Посейдона, как их передавал закон и надписи, начертанные еще предками на орихалковом столпе, что находился посередине острова, в капище Посейдона. Туда собирались они попеременно, то на пятый, то на шестой год, воздавая честь в равной доле и четному и нечетному числу, и, собравшись, совещались об общих делах или же разбирали, не сделал ли кто какого проступка, и творили суд. Но, приступая к суду, сперва давали они друг другу вот какую клятву. Неподалеку от пасущихся на свободе буйволов они, в числе десяти, оставшись одни в святилище Посейдона и помолившись богу, чтобы им захватить приятную для него жертву, без железа, с одними дубинами и петлями, выходили на ловлю, пойманного буйвола приводили к столпу и закалывали на вершине его, над надписями. А на столпе, кроме законов, было [начертано] заклятие, призывавшее великие бедствия на непослушных. Так вот, когда, совершив жертвоприношение по своим законам, освящали они на жертву все члены буйвола, – в это время, замешав предварительно чашу, бросали в нее за каждого по комку свернувшейся крови, а прочее, очистив столп, предавали огню. Затем, черпая из чаши золотыми кубками и творя возлияния на огонь, они клялись, что будут судить по начертанным на столпе законам и карать, если кто совершил ранее того какое-нибудь преступление, да и в последующее время не будут нарушать ничего из предписанного и не будут ни сами управлять, ни повиноваться правителю иначе, чем исполняя отеческие законы. После того как каждый из них даст такой обет за себя и за свой род, выпьет и вложит кубок в капище бога, наконец управится со столом и со всеми нуждами – а между тем стемнеет и жертвенный огонь станет гореть слабее, – все они, облекшись, по возможности, в самую прекрасную темно-голубую одежду, среди ночи, по погашении в капище всех огней, садились на земле пред пламенем клятвенной жертвы и творили суд либо были судимы, если кто-либо обвинял кого из них в нарушении закона. Постановленные же приговоры они заносили, когда наступал свет, на золотую доску и, как памятник, вместе с плащами, помещали ее в капище. Много было и других, особых для каждой местности законов относительно прав царей, но самый важный был тот, чтобы никогда не поднимали они оружие друг против друга и выступали все, если бы кто из них в каком-нибудь городе задумал истребить царский род, – чтобы сообща, подобно предкам, принимали они решения относительно войны и других предприятий, предоставляя высшее руководительство роду Атласа. И царь не властен был приговорить к смерти никого из родственников, если более половины царей не будут на этот счет одного мнения.

      Эту столь великую и крепкую силу, что проявилась в тех местах, бог выстроил и направил против здешних мест по причинам именно такого рода. В продолжение многих поколений, пока божественной природы было в них еще достаточно, они оставались покорны законам и относились дружелюбно к родственному божеству. Ибо они держались образа мыслей истинного