Катер резал форштевнем свинцового цвета воду, бросая на палубу ошметки пены. Небо затянуло серыми облаками, между которыми изредка выглядывала Луна, прокладывая на воде серебристую дорожку. Но вела она совсем не туда, куда направлялся караван.
Пока Луну вновь не стирали с небес облака, Топилин различал на носу катера фигуру циркача. Того точно приклеили к палубе, да еще, чтобы не упал, обвязали канатами, как телеграфный столб. Циркач стоял выпрямившись, подставив лицо холодному ветру и расставив руки в стороны. Плащ его развевался, словно парус. Цилиндр на голове держался не иначе как на ремешке, таком же, как у фуражек.
Васнецов толкнул Топилина в бок и, вытянув руку, указал на циркача. Топилин только кивнул в ответ. Им ведь приказали не шуметь. Впрочем, у него от холода зуб на зуб не попадал, говорить совсем не хотелось. Он изрядно продрог, когда наконец-то на фоне темного неба начал вырисовываться берег, и привстал, опираясь на леер.
Буквально за пару минут до этого Соболев, стоявший в рулевой рубке, поднес к глазам бинокль, словно почувствовав, что берег близок и до него уже можно дотянуться взглядом, усиленным оптикой. А теперь полого поднимающийся берег видели все. Там то и дело возникали вспышки света, будто открывались глаза какого-то злого волшебника. Он бросал взгляд в море, и взгляд этот серебряной дорожкой, такой же, как у Луны, бежал по воде.
«Дьявольский луч! От такого не спрячешься!»
Подходя к берегу, корабли десантного каравана оказались как на ладони у тех, кто находился на земле. Лишь посмотри в море.
«Заметят, как пить дать заметят. Надо в дозор слепых поставить, чтоб караван не заметили. А вот когда заметят, луч этот хоть и душу наизнанку не вывернет, зато её вывернут батареи тяжелой артиллерии, зарытые на вершинах холмов».
Топилин заметно нервничал. Хотел он это от товарищей скрыть, но как такое скроешь?
Караван настойчиво шел навстречу неизбежному.
Серебряный луч, скользнув по воде, зацепил за головной катер, прошелся по его палубе, высветив фигуру циркача, и зажег огни Святого Эльма на кончиках радиоантенн.
Топилин невольно прикрылся от этого света ладонями, сощурил веки, и всё ждал, что вот сейчас свет вернется, на караван нацелятся другие лучи и корабли запутаются в них, как мухи в паутине, но ничего этого не произошло.
«Там у прожектора точно слепой стоит!»
Рулевые перед самым берегом включили винты на реверс, гася скорость. Катера мягко тыкались носами в прибрежный песок. Морские пехотинцы, сидевшие на их палубах, ощущали при этом лишь легкие толчки, не сильнее тех, что получаются, когда машина на малой скорости наезжает на рытвину. Солдаты посыпались с катеров в прибрежные волны, как горох из треснувших стручков.
Но первым в атаку бросился циркач. Причем он добрался до берега одним прыжком. Вот