Власть искусства. Маркус Габриэль

как «Черный квадрат» Малевича. Но в данном случае они используются для производства какого-нибудь нового вооружения и совершенно не предназначены играть роль произведения искусства. Благодаря этому простому мысленному эксперименту Данто обосновывает свою главную мысль: ни один объект, выглядящий определенным образом, не был бы произведением искусства, если бы не контекст, в котором он представлен. А отсюда вывод: контекст, а именно мир искусства – вот что в конечном счете объясняет тот факт, что определенный объект восприятия, например полотно «Черного квадрата», на самом деле является произведением искусства.

      Возьмем, прежде чем начать прорабатывать альтернативу, другой знаменитый пример, а именно «Фонтан» Дюшана, который, кажется, подкрепляет ту же линию рассуждения. Опять же, обычно интерпретация этого произведения начинается с замечания о том, что такой object trouvé (найденный объект), как писсуар, превращается в произведение искусства только в контексте мира искусства. Различие между писсуаром в музейном туалете и писсуаром на выставке Дюшана не является материальным. На материальном уровне два писсуара могут быть тождественными друг другу, поскольку они, скажем, были произведены на одной и той же фабрике с одной и той же целью. Однако тот факт, что один из них выставляется в Музее Майоль, тогда как другой доступен в сантехническом магазине, – вот то, что, по мысли эстетического конструктивизма, отвечает за статус произведения искусства как такового. Все это сегодня едва ли не общее место. Мы привыкли к разным версиям представления, что современное искусство, судя по всему, часто легко произвести и что оно приобретает свой особый статус (и рыночную стоимость) только за счет того, что оно выставляется, восхваляется, интерпретируется, покупается, производится или продается правильными людьми и институтами.