Фитц сглотнул и поморщился, словно от противного привкуса во рту.
– Да, сэр, – произнес он. – Пойду проверю, все ли в порядке у входа.
– Отличная идея, – согласился лысый. – Тем более я бы предпочел не видеть тебя некоторое время.
Он повернулся и направился прочь от Фитца. По пути он задержался, чтобы тронуть одного из юнцов за плечо и негромко прошептать тому что-то.
Фитц быстро, бесшумно поднялся и вышел из цеха обратно в коридор. Только оказавшись вне поля зрения лысого, он зябко охватил себя руками и ускорил шаг. Его трясло.
– Я не сошел с ума, – произнес он. – Я не сошел с ума. Я не сошел с ума.
– Ну… В общем-то, нет, – заверил я его, стараясь не отставать. – Зачем ты работаешь на такого говнюка?
– Ты мне мерещишься, – заявил Фитц.
– Черта с два мерещусь, – возразил я. – Я только никак не пойму, почему так получается, что ты меня слышишь.
– Я не сошел с ума! – яростно повторил Фитц и зажал уши руками.
– Совершенно уверен, что это тебе не поможет, – заметил я. – Я имею в виду, что меня воспринимает твое сознание, а не слух. Думаю, просто так получается, что ты воспринимаешь это как… как… этот ваш формат Эм-Вэ-четыре, а не как фильм.
– Эм-Пэ-три, – машинально поправил меня Фитц, рывком отнял руки от ушей и, широко раскрыв глаза, огляделся по сторонам. – Э-э-э… Ты… ты правда здесь?
– Здесь-здесь, – подтвердил я. – Хотя любая мало-мальски пристойная галлюцинация говорила бы тебе то же самое.
Фитц ошеломленно моргнул:
– Эм. Я не хочу тебя злить или что-то в этом роде, но… кто ты такой?
– Я тот, кому не нравится видеть, как в его друзей стреляют, Фитц.
Шаги Фитца замедлились. Затем он прижался спиной к стене – скорее рефлекторно, нежели осмысленно. Долгое мгновение он стоял не шевелясь.
– Ты… дух?
– Формально – да, – подтвердил я.
Он судорожно сглотнул:
– Ты работаешь на Леди-Оборванку?
Адские погремушки, да этот мальчишка до смерти боялся Молли. А я хорошо представлял себе парнишек вроде Фитца, тем более что и сам рос в похожих условиях. Я встречал таких в домах у приемных родителей, в детских домах, в школах и летних лагерях. Крепкие орешки, прошедшие естественный отбор, понимающие, что о тебе никто не позаботится, кроме тебя самого. Конечно, не все, пережившие это, обладают таким опытом, но даже малая его часть действует строго по Дарвину. Она отбирает сильнейших. Таких, как Фитц.
Далеко не глупых, но и запугать их далеко не просто.
Фитц очень боялся Молли.
Мой желудок неприятно сжался.
– Нет, – заверил я его. – Я на нее не работаю. Я не ее подчиненный.
Он нахмурился:
– Тогда… На эту су… на бывшую полицейскую?
– Парень, – сказал я ему, – ты даже не представляешь, на что напоролся. Ты не на тех оружие направил. Я теперь знаю, где ты живешь. Они тоже узнают.
Он побледнел.
– Нет, –