В новой школе меня не приняли. Дети смеялись над всем. Над моей внешностью, одеждой, над моим цветом глаз. Над мои голосом, моими движениями… Я просто молчала, даже не смотрела на них. Лишь в горле был ком. Я просто мечтала уехать из этого мрачного темного места. Мне было так тяжело дышать одним воздухом со всеми теми, кто издевался надо мной. Меня часто избивали, потому что не было развлечений. Я приходила домой, корчась от боли в животе, ногах, руках, пытаясь не подавать виду, потому что не хотела скандала.
Как-то раз мою сменную обувь стащили и кинули в заброшенный дом, который населяли бездомные собаки. Они знали, как мне плохо становилось от взгляда на собак. Они напоминали мне о той подруге. Я так и не смогла забрать обувь. Я сказала родителям, что потеряла её. И меня ругал отец… Так сильно… Больно. Однако моя мама всегда была в стороне. Я думала, это потому, что она любила меня. Потому, что не хотела, чтобы отец ругал меня. Иногда она обнимала меня. Но никогда не вмешивалась. Я любила её…
Отец заставлял стоять коленями на гречке. Иногда, часами. О чем я тогда думала? О том, что ненавижу отца. Он никогда не интересовался моими достижениями, даже если я очень хотела рассказать о чем-то, я говорила только маме. Отец, конечно, был нездоров, но во мне он разжигал только ненависть. Мать не сильно реагировала на мои рассказы. Лишь немного улыбалась. Но тогда мне было этого достаточно.
Как-то раз, в старшей школе, я решила, что единственный выход из этого всего – смерть. Я не резалась или что-то подобное. Я просто пошла на мост, который соединял два берега Волги, перелезла через ограду и стояла, не решаясь прыгнуть. Когда я уже была готова это сделать, меня остановил мужчина, который ехал по мосту и увидел меня. Тогда я так рыдала… Когда я пришла домой, я ничего не сказала. И никто не узнал.
От этих размышлений из моих глаз хлынули слёзы.
– Х… – Я попыталась прикрыть лицо руками. Рядом со мной, в карете, сидел Гаст. И я не хотела показывать ему эту сторону меня. Но я больше не могла. Я слишком долго держала свои чувства в себе.
Я начала плакать. Навзрыд. Так, как никогда не плакала. Теми ночами, у себя в комнате, я пыталась плакать беззвучно. И никогда не могла себе позволить подобных истерик.
– Мама… – Я пыталась прикрыть лицо руками.
– Реджина, что случилось? Почему ты… – Он не закончил вопрос. И вдруг обнял меня. И начал говорить спокойно и тепло, вытирая слёзы, которые текли из моих глаз. – Ты большая молодец, что держишься. Всем стоит иногда выражать свои чувства.
– Г…Гас…т.... – Я пыталась выговорить его имя. Но из-за слез, я просто всхлипывала и выговаривала буквы отдельно.
– Все хорошо.