3. Под сенью девушек в цвету
Приходится сознаться, услышав призыв Гашке держать себя в руках, я растерялся…
Да, растерялся и замер как вкопанный у кровати Гашке, обхватив руками свою подушку. Выглядел я, вероятно, в тот момент достаточно смешно.
А Гашке тем временем повернулся опять на бок и заснул.
Поручиться, конечно, за то, что он спал, я не могу; спал он или не спал, не знаю, но, во всяком случае, лежал на боку с закрытыми глазами, и ровное его дыхание должно было свидетельствовать, что он спит.
Я пошел обратно к своей кровати, сел и задумался.
Чего угодно мог ожидать я от Гашке, но только не этого! Я бы меньше удивился, если бы он внезапно выстрелил в меня из пистолета. Гашке, Гашке… А может быть, это вовсе и не Гашке? И даже наверняка не Гашке. Но тогда кто же?
Я не выдержал, опять подошел к нему, на этот раз, разумеется, без подушки.
– Послушайте! – позвал я его. – Господин Гашке… Или как вас там?.. Товарищ Гашке!
Но он не отозвался.
Я опять вернулся к своей кровати. Следовало лечь, но спать я не мог.
Если Гашке остановил меня, вместо того чтобы тут же на месте выдать гестаповцам, значит, он не их человек. Но все его поведение противоречило тому, что он наш…
Я решил на следующий день как следует прощупать его…
Но с утра события начали разворачиваться с кинематографической быстротой.
Не успели мы проснуться, умыться и выпить утренний кофе, как за Гашке пришел гестаповский лейтенант, который в предыдущие дни сопровождал гестаповского майора.
– Хайль!
– Хайль!
– Я за вами, господин Гашке. Мы нуждаемся в вас…
Я внимательно рассматривал господина Гашке, можно сказать, изучал его, пытаясь разглядеть, что скрывается за его внешней оболочкой, но сам господин Гашке не замечал моих взглядов, он даже ни разу не посмотрел в мою сторону.
– Я весь в вашем распоряжении, господин офицер, – ответил Гашке лейтенанту. – Надеюсь, я сумею оказаться достойным сыном нашего великого отечества…
Он прямо-таки декламировал, этот господин Гашке!
Пришел санитар и по-солдатски вытянулся перед лейтенантом.
– Все готово, господин лейтенант, – отрапортовал он. – Господин больной может идти переодеваться.
– Пошли, – сказал лейтенант.
– Мгновение. Я соберу газеты.
Гашке принялся доставать из тумбочки полученную им за время лечения всякую фашистскую макулатуру.
Он был в отличном настроении и даже принялся напевать какую-то скабрезную немецкую песенку:
Коль через реку переплыть
Желательно красотке.
Ей полюбезней надо быть,
Быть, быть с владельцем лодки…
Он собирал фашистское чтиво и со смаком пел свои куплеты:
Пообещай отдать букет,
Отдать букет и чувства,
А выполнить обет иль нет —
Зависит от искусства…
С легкой насмешливостью