– Что ты стоишь? Помоги мне! – взмолился Максим, обращаясь к старшему напарнику, и в тот же момент огромная ручища, сжатая в кулак, начертила в воздухе амплитудный крюк, усаживая мальчишку на пятую точку и подбивая глаз. Максим пытался подняться, но стены кузова автозака закружились, будто конвоир развлекался на детской карусели, наматывая радужные круги. Нагнувшись, Джавид Асатиани прошептал:
– Я – вор, у меня звёзды на плечах, меня нельзя руками трогать… На первый раз зла не держу, но ещё раз посмеешь перечить, будет больно, очень худо, Максимка.
Осётр покинул автозак, оставляя поверженного конвоира наедине с чувством личного позора. Назвался представителем власти, форму напялил, а совладать с матёрым преступником не сдюжил, да ещё и весьма унизительно. Таким наукам Максима точно не учили в колледже, а пресловутый баннер «мы – здесь власть», висевший на въезде в колонию, теперь воспринимался совершенно иначе. Но вместе с тем конвоир не мог позабыть и о последствиях для собственной шкуры, ежели с преступником что-то случится во время транспортировки до места назначения, например, уголовник сбежит или совершит новое преступление. Страх самому оказаться по ту сторону решётки вкупе с ущемлённым мужским достоинством возымели над разумом конвоира, выскочившего из кузова автозака.
– Руки за голову, если дёрнешься, застрелю. – кричал Максим Жданов, срывая с плеча коллеги автомат и передёргивая затвор. Младший конвоир целился в широкую спину Джавида Асатиани, нервно теребя спусковой курок, пока Осётр замер на месте, осторожно сводя руки на затылке. Спустя томную паузу, арестант спросил:
– Мне повернуться?
– Повернись, но только медленно. – громко вопил конвоир, вытирая пот со лба.
– Хорошо, я подчиняюсь, но лучше убери ствол, Максимка, не то поранишься.
– Уберу, как только надену на вас наручники и сопровожу в спецтранспорт, осу́жденный Асатиани.
Прожжённый многолетним тюремным опытом, седовласый грузин имел отличительную способность видеть людей насквозь. И на первый взгляд тщедушный мальчишка не таил в себе опасности, хотя довольно быстро доказал, что и великий Асатиани может ошибаться в людях. Если авторитета не подводила память, то у младших сотрудников конвойной службы не имелось при себе табельного оружия, так что Осётр почти наверняка считал, что Максим блефует. Но действовать впопыхах грузину не с руки, потому арестант должен сохранить лицо и следовать указаниям мальчишки, дабы выкроить времени и придумать, как выйти из сложившейся ситуации. Осётр осторожно повернулся лицом к конвоиру, но тут же опустил руки, даже