Из семейных преданий
Сопричастность с судьбой России и собственным древним родом Пушкин ощущал особо остро, оттого-то и мыслил «показать историю домашним образом». Да и сама «История Петра» не история ли Отечества, пропущенная через призму семейных отношений?!
Поэт, по его же признанию, всегда «со вниманием вслушивался в генеалогические исследования». Гордился героическими предками, коих не единожды упоминал Карамзин на страницах своей славной «Истории государства Российского». И ту фамильную гордость Пушкин ставил превыше литературных заслуг! Удивительное откровение: «…Предпочитать свою собственную славу славе целого своего рода была бы слабость неизвинительная». Да, неожиданное признание из уст великого поэта.
Важно: для Пушкина понятия «честь Отечества» и «семейная честь» – равнозначны. И не случаен его горестный вздох в одной из последних статей: «Никто не вздумал заступиться за честь своего отечества…»
«Но что в сущности давала Пушкину эта любовь к предкам? – вопрошал поэт и публицист Иван Аксаков. – Давала и питала лишь живое здоровое историческое чувство. Ему было приятно иметь через них, так сказать, реальную связь с родною историей, состоять как бы в историческом свойстве и с Александром Невским, и с Иоаннами, и с Годуновым. Русская летопись уже не представлялась ему чем-то отрешённым, мёртвою хартией, но как бы и семейной хроникой…»
В «историческом свойстве» Пушкин состоял и с Петром I, более того – в духовном родстве с венценосцем через прадеда Абрама Петровича, принявшего отчество августейшего восприемника.
Как-то забылось, что Пушкин и Пётр родом из одного столетия! Только Пётр в XVIII столетии, «безумном и мудром», завершил земное существование, а Пушкин – явился на белый свет. И разделял их временной разрыв всего лишь в семьдесят с небольшим лет! Зато с русским царём, помимо Абрама Ганнибала, довольно близко знались другие предки поэта. Но не всегда близость к трону даровала им желанные богатство и знатность.
В автобиографических записках Пушкин посвятил горестному событию из фамильной хроники всего лишь одну строчку: «При Петре I сын его, стольник Фёдор Матвеевич, уличён был в заговоре противу Государя и казнён вместе с Циклером и Соковниным».
Начало славных дней Петра
Мрачили мятежи и казни…
Один из далёких предков поэта, молодой стольник Фёдор Пушкин, сын боярина Матвея Степановича, был в рядах заговорщиков (замечу, Фёдор был женат на дочери одного из них – Соковнина), покушавшихся на жизнь Петра I.
В «Истории Петра» описана та семейная трагедия: «Окольничий Алексей Соковнин, стольник Фёдор Пушкин и стрелецкий полковник Циклер сговорились убить Государя на пожаре 22 января 1697 <…>
Пётр