Индия и греческий мир. Евгений Старшов

прилагающий свою силу, создающий много цветов для скрытой цели, в нем в конце и в начале растворена вселенная, он бог; пусть одарит он нас чистым восприятием. Он поистине Агни, он – Адитья, он – Ваю, он – луна. Он поистине чистое. Он – Брахман. Он – воды. Он – Праджапати. Ты – женщина. Ты – мужчина. Ты – юноша или девушка. Ты, как старик, ковыляешь, опираясь на палку. Рожденный, ты смотришь во все стороны. Ты – темно-синяя птица, ты – зеленая птица с красными глазами. Ты – [туча] с молнией в [его] лоне. Ты – времена года и моря. Не имеющий начала, ты вездесущ, тобою рождены все миры. Единственная нерожденная, красно-бело-черная, рождает многочисленное потомство, подобное ей. Один нерожденный поистине лежит рядом, наслаждаясь. Другой нерожденный оставляет ту, которой насладился». Как человек весьма язвительный, греческий философ высмеивает «богов толпы»: «Ведь люди воображают, будто боги рождаются, имеют одежду, голос и телесный облик, как и они… Эфиопы [утверждают, что их боги] курносы и черны, фракийцы – [что они] голубоглазы и рыжеволосы… Но если бы быки, [лошади] и львы имели руки и могли ими рисовать и создавать произведения искусства, подобно людям, то лошади изображали бы богов похожими на лошадей, быки – на быков и придавали бы им тела такого рода, каков телесный облик у них самих».

      Единый, высший бог Платона – бог-демиург, бог-ремесленник, создатель мира, «отец всех вещей», из мысли и разума которого возникло время. Как и Брахман, согласно «Мундака-упанишаде» (I,1): «Брахма возник первым среди богов как творец всего и охранитель мира». Что же до прочих, низших богов, то они – тоже его творение, из огня; это – планеты! А в богов народного политеизма надо просто «верить, чтоб не ослушаться закона», – естественно, Платону была памятна казнь его незабвенного учителя, Сократа. Бог Аристотеля (384–322 гг. до н. э.) – движущая причина, «перводвигатель» Вселенной, хоть сам и неподвижен, ибо он – «некоторая сущность, вечная, неподвижная и отделенная от чувственных вещей». И это – Брахман как первопричина, согласно «Шветашватара-упанишаде» (VI): «Одни мудрецы говорят о естестве, другие – о времени [как о первой причине]; они заблуждаются. Именно величие бога в мире движет колесо Брахмана. Он – постоянно объемлющий весь этот мир, знающий, творец времени, носитель свойств, всеведущий. То, что знают как землю, воду, жар, ветер и пространство, есть движимое им, свершаемое действие». При этом Аристотель отделяет бога от мира, это мыслящий сам себя разум, некий духовный Абсолют – тоже как и Брахман, который «вне трех времен… Он – выше древа [жизни], времени и сотворенного и отличен от них. От него – круговорот видимого мира, он – приносящий добро и отвращающий зло, владыка счастья; познав его, пребывающего в атмане, бессмертного, как опору всего [достигают Брахмана]» (там же, VI).

      Так мы практически поверхностно «скользнули» по теме эллинского единобожия, приведя заодно древнеиндийские аналогии. А вот еще одно сильное индийское свидетельство той же мысли, с одной стороны, развенчивающее «божественность»