– Я был вовсе не за дверью! Я был в комнате!.. В вашем будуаре, мадемуазель.
– Несчастный! – простонала девушка с неописуемым ужасом. – Несчастный! Вы что же, хотите, чтобы вас убили?
– Может быть.
Рауль произнес это «может быть» с такой любовью и отчаянием, что Кристина не смогла сдержать рыданий.
Потом она взяла его руки в свои и посмотрела на него со всей нежностью, на какую была способна, и юноша почувствовал, что его боль уже прошла.
– Рауль, – сказала она, – вы должны забыть о «мужском голосе» и больше никогда не вспоминать даже его имя… И никогда не пытаться проникнуть в его тайну.
– А что, эта тайна так ужасна?
– Нет на свете ничего страшнее!
Молодые люди замолчали. Рауль был удручен.
– Поклянитесь, что вы не попытаетесь узнать, – настаивала она. – Поклянитесь, что никогда не зайдете в мою гримерную, если я сама вас не позову.
– Но вы обещаете хоть иногда меня приглашать, Кристина?
– Обещаю вам это.
– Когда же?
– Завтра.
– Тогда я клянусь!
В тот день это были их последние слова.
Он поцеловал ей руки и ушел, проклиная Эрика; он решил быть терпеливым.
Глава 12
На чердаке
На следующий день он встретил ее в Опере. На пальце Кристины по-прежнему блестело золотое кольцо. Она была нежной и доброй. Она расспрашивала его о планах на будущее, о карьере. Он ей сообщил, что отъезд полярной экспедиции состоится раньше, чем было намечено, и что через три недели, самое позднее через месяц, он покинет Францию.
Она восприняла это известие с радостью, почти весело сказала, что это послужит началом его будущей славы. Когда же он ей ответил, что слава без любви не имеет в его глазах никакой привлекательности, она сочла это ребячеством, пытаясь утешить его тем, что все его неприятности скоро пройдут.
– Как вы можете, Кристина, с такой легкостью говорить о столь серьезных вещах? А что, если мы никогда больше не увидимся?! Я могу умереть во время этой экспедиции…
– Я тоже, – просто сказала она.
Она больше не улыбалась и не шутила. Она, казалось, была поглощена чем-то иным, что ей только что пришло на ум. Ее глаза неожиданно просияли.
– О чем вы думаете, Кристина?
– Я думаю о том, что мы больше не увидимся.
– И оттого вы так просияли?
– И что через месяц нам придется распрощаться… навсегда.
– Но по крайней мере, мы можем обручиться и дать слово ждать друг друга.
Она прикрыла ему рот ладонью:
– Молчите, Рауль… Об этом не может быть и речи, вы хорошо это знаете! И мы никогда не поженимся. Это решено!
Казалось, она с трудом сдерживает неожиданно охватившую ее радость. Она с детской живостью захлопала в ладоши, и сбитый с толку Рауль с беспокойством посмотрел на нее.
– Хотя… – добавила она, протягивая юноше обе руки, словно вдруг решила сделать ему подарок. – Хотя, если уж мы не можем пожениться, то можем… можем устроить