Он ждал, по меньшей мере, четверых по его подсчётам, оставшихся в живых. Ворон, чьим зрением на мгновение воспользовался ведьмак, взлетел над лесом. Совсем недалеко под раскидистой берёзой, где ещё пару мгновений назад топтался наблюдатель с остатками разбойничьей ватаги, осталось лишь распростёртое тело рыжебородого мужика. Его остекленевший взгляд не оставлял сомнения, что нет разницы в последствиях упрямой трусости и безрассудной исполнительности.
Тот же, кто казнил наводчика и направил смертников в их последний бой, уходил прочь в обратную сторону, понукая коня двигаться быстрее, перейти в галоп, как только тот выскочил из леса на дорогу. Он боялся преследования или спешил сообщить заказчику о провале?
Тёмный же предпочитал, чтобы его просто оставили в покое на время. Личные счёты можно было свести и потом. Дело, ради которого ведьмак отправился в путь, важнее. Он был в какой-то степени доволен тем, что эта стычка произошла в этот день и в этот час. Иначе пришлось бы провоцировать преследователей, чьи намерения были тогда ещё не понятны. И отпуская ситуацию, сосредоточился на противниках.
Лишь один из нападающих слегка замедлился, перекидывая из одной руки в другую свой обоюдоострый тесак с обломанным концом и зазубринами на лезвиях, будто до этого рубили этим обломком некогда славного боевого топора дрова. Громила был не так туп, как его оружие, и идея обойти жертву сбоку, не так уж и плоха. Он притормозил, отделился от сообщника, двигаясь по кривой, но именно это и стало его ошибкой.
Его товарищ, лихо раскручивая перед собой крупный камень, прилаженный сыромятиной к короткой палке, скакал впереди, колченого припадая на сторону. Он скалился щербатым ртом в полной уверенности в самом себе и своём оружии. Самодельный кистень, видать, ранее действовал безотказно.
Усмешка скривила губы ведьмака, уж слишком потешным был их отчаянный бег. Даже убрал в ножны ставший бесполезным меч. «Кистень не панацея от всех бед …» И то ли сглазил их своим пренебрежением, то ли просто предугадал, только до него они не добежали.
Облажался хромоногий. Связка, верно служившая до этого, внезапно лопнула. Кистень распался. Камень, на взлёте выписываемой восьмёрки, выпущенный, словно из пращи, продолжил свой смертельный полёт и ударил топорника в висок. Тот замер в незавершённом движении, широко раззявив рот, изумлённо распахнув глаза, и завалился на бок. А незадачливый боец оказался напротив улыбающейся жертвы безоружный и растерянный. Шаря глазищами из-под лохматых бровей, поднял свою единственную возможную защиту, палку, над головой, как дубинку, отступая.
Только ведьмаку была важнее не мгновенная расправа. С пальцев сорвалась «сеть тенётника», окутала, спеленала крепче верёвки.
– Отчаянный ты, мужик, коль со мной решил сразиться, – вздёрнул его за грудки.
Разбойник задёргался, заранее понимая всю отчаянную бесполезность этой попытки, но пытаясь выкрутиться.