Вот и сейчас он, несмотря на свой возраст, с лёгкостью поднял тело матроны и перенёс его на кушетку, освободив операционный стол.
– Думаю, они придут в себя не раньше завтрашнего утра, – задумчиво произнёс учитель, вернувшись к Ясмине. – Фарах пал.
Эта новость заставила Ясмин вздрогнуть. Значит, орден смог разбить его защитников, и теперь все свободные земли лежат у него как на ладони. Сколько потребуется времени, чтобы орден подмял под себя все крупные города? Две недели? Месяц? Два?
И что будет тогда? Запасы учителя не безграничны и вскоре закончатся, что тогда делать им?
В её голове сейчас крутилось столько вопросов, что даже начни она их записывать, половина всё равно потеряется.
– Что нам делать? – спросила Ясмин, смотря на свои руки, которые после слов учителя начали трястись, словно у неё начался припадок.
– Продолжать жить. И не сдаваться, что бы ни случилось, – ответил учитель и накрыл её руки своими. При этом он заглянул ей прямо в глаза и улыбнулся. – Ради тех, кого мы защищаем.
Для неё было огромной загадкой, каким образом учителю всегда удаётся подобрать нужные слова, но всего парой фраз, он смог показать ей, что ещё слишком рано сдаваться. Даже если она не знает, что делать дальше, найдутся люди, которые укажут верный путь.
Даже если она считает, что они обречены, найдётся человек, который сможет вытащить их из этого болота.
Всегда есть те, кто сможет справиться с задачей, которая кажется тебе невыполнимой.
– С самого рождения я любил рисовать, – начал рассказывать учитель и Ясмин тут же забыла обо всём. Так происходило всегда в годы её обучения. Хоть и прошёл уже не один десяток лет с того момента, но ничего так и не изменилось. – Бабушка Яманако, рассказывала, что уже в месяц я тянул ручки к карандашам, когда она садилась рисовать возле моей колыбели. Тогда она давала мне один из карандашей, и я спокойно засыпал. Эта любовь пошла намного дальше, засыпания в объятиях с карандашами.
В пять лет я уже отлично рисовал природу и животных. К десяти мог нарисовать портрет любого человека, который выглядел, словно фотография. И это всё я смог постичь самостоятельно. Бабушка несколько раз пыталась нанимать для меня учителей, но они постоянно говорили мне какую-то чушь: то я не так держу кисть, то рисую неправильные линии и вообще начинаю не с того, с чего следует. С каждым из этих учителей я проводил не больше одного занятия. В итоге бабушка смирилась и позволила мне самому осваивать все тонкости искусства рисования, вместо этого, отведя меня к учителю боевых искусств, а в частности бою на мечах. Так я и продолжал рисовать, пока не пришло время отправляться в старшую школу.
Бабушка владела сразу несколькими рётэями в разных городах. Один из них даже стоял в столице, поэтому я считался выходцем из довольно обеспеченной семьи. Она устроила меня в одну из лучших школ нашего городка. В этой школе учились дети