Да только сама Ефросинья не ценила своего счастья, как он считал. Где же он грубоват? Ну есть немного жесткость в его характере, но так он же настоящий мужик, офицер. Не то что их соседи, Алиевы. Интеллигенция, тьфу. И сынок им под стать. Резвый, лихой, но до такой степени вежливый, что так и хочется при нем на землю сплюнуть. Да и веры они не нашей. А поди-ка как сдружились сынок их Тимур и его дочка Ефросинья! Когда маленькие были, так смотрел на все сквозь пальцы. А вот как подросли, Андрей Викторович задумался – как бы до беды дело не дошло. Надо замуж ее выдавать.
Объявив о своем решении дочери, он выслушал кучу упреков в свой адрес и утер море слез. Но разве же дело идти на поводу у женщины? Да где это видано?
Были приготовления к свадьбе, оставался всего месяц. И чем ближе подходила дата венчания, тем все больше впадала в печаль Ефросинья. Ее сердце было отдано Тимуру, да вот только невозможно это, несбыточные мечты…
Сидя на берегу реки, Фрося закидывала камни в воду и все мечтала, чтобы вместе с камнями тонули в реке ее слезы, печаль и невзгоды. Услышав шорох за спиной, она резко повернулась.
– Тимур! Как я рада тебя видеть!
– Что ты печальная такая, Ефросинья?– Молодой человек стоял в двух шагах от нее.
– Как! Ты не знаешь? Ах, да… Тебя ведь не было дома, ты в город уезжал…
– А что случилось за эти два месяца?
– Под венец я иду, вот что случилось.
Глаза Тимура стали еще темнее, они были черными как угли – так всегда бывало, когда он злился или впадал в ярость.
– Кто он?
– Помещик Алексеев.
– Тот самый, который в губернии живет и лошадей разводит?
– Он самый..
– И это решение твоего отца..
– А когда-то было по-другому? – По щеке Ефросиньи побежала слеза.
– Но… А как же мы? – Тимур, казалось, задыхался от негодования и горечи. Он предчувствовал что-то такое, понимал, что рано или поздно должно было это случиться.
– Я не знаю… Тимур, нам придется забыть друг о друге. Нам нельзя быть вместе, да это и невозможно.
– Я что-нибудь придумаю, обязательно, слышишь?
Ефросинья кивнула. Тимур, вытащив из кармана красивый синий мешочек, достал из него изумительной работы брошь в виде бабочки. Она была зеленого цвета с разноцветными камнями. Ефросинья едва могла дышать от восторга – это была очень красивая вещь!
– Это я заказал специально для тебя. Ювелир больше месяца ее делал. Возле булавки, на которую она пристегивается, выбиты наши имена. – Он протянул ей брошь и Ефросинья перевернула изделие. Действительно, там красовалась надпись, написанная красивым каллиграфическим почерком: "Тимур и Ефросинья. Два крыла одной любви"
– Я хочу, чтобы ты знала – эта бабочка носит красивое имя "Любовь". И она не сможет летать, если будет сломлено хоть одно крыло.
Они проговорили больше часа, сидя у реки, а затем Ефросинья неспешным шагом