– А мы делали уроки с бабой, – хвастается Сара и несет мне тетрадки. – Вот!
Я ложусь на пол, на мягкий белый палас, и дети наваливаются, наседают на меня.
– Во-о-от, палочки, – Сара тычет пальчиком в кривулины.
– У тебя палочки кривые, они танцуют у тебя, а? – смеюсь я. – Смотри, ну смотри.
– Да-а-а! – Сара откидывает волосы со лба и тоже хохочет вместе со мной. Патрик играет, гудит и водит по мне машину.
– Миша, пора научить Павлика выговаривать свое имя, ну что вы его превратили в Патрика.
– Мама, ну он сам назвался и ревел, если мы убеждали его что он Павлик. А кто его учил упорно букве «Р», не ты?
– Ну я, – мама пожимает плечами.
– Ну вот, попалась с поличным, да научится, мам, всему свое время.
Раздается звонок в дверь, и я слышу голос Дины.
– Здравствуйте! Здравствуйте! – здоровается она с мамой и с Идой. – Ой, у вас гости, я зайду в другой раз.
– Да что ты Дина, говори, что хотела, – настаивает мама.
– Вы знаете, извините, мне нужна мужская сила, буквально на пять минут!
Мама появляется в зале,
– Миша, помоги Дине, ей там что-то надо, ну, иди быстро, да поезжайте домой.
– Ну-ну, – я встаю со вздохом с паласа и выхожу вслед за Диной. Поднимаюсь за ней по лестнице, Дина больше, чем нужно, виляет задом и поправляет волосы. Мне смешно, но я сдерживаю улыбку.
Она молча несет мне молоток и гвозди, вешалка лежит на полу в прихожей, тут выдраны куски цементной кладки.
– Ну как ты так, Дина, у тебя кто-то хотел повеситься на этой вешалке? – смотрю на нее вопросительно. – Тут одним гвоздем не отделаешься, здесь надо капитально заделывать.
– А я не спешу. Можешь приехать сегодня и сделать? Ну некому мне помочь, Миша-а-а-а, – говорит Дина плаксивым голосом.
– Позвони в контору, закажи мастера, – медленно говорю я.
Дина стоит, опершись о косяк двери, и смотрит на меня преданными глазами.
– Ну почему я? – довожу девушку, глядя в упор в ее глаза, из которых вот-вот брызнут слезы. – Почему я?
Повторяю вопрос и подхожу к ней вплотную. Она поднимает глаза и на ресницах у нее дрожат слезы. Она не лезет ко мне, и мне это нравится, но мне не нравится, когда женщины плачут.
– Ну хорошо, я приеду сегодня, если ты так хочешь, и сделаю тебе эту чертову вешалку раз и навсегда.
Она радостно кивает головой, а по ее щекам часто-часто бегут слезы. «И откуда у них только берутся слезы», – думаю я, спускаясь по лестнице.
– Быстро ты! – восклицает мама. Наши все в сборе, и мы едем домой.
Дети спят. А я одеваюсь и еду к Дине, темнеет рано, оставляю машину на другой парковке, которую мама не видит из окна, и поднимаюсь по лестнице.
Она ждет и открывает дверь, едва заслышав мои