Фаза ингибиторов. Аластер Рейнольдс

темнопривод, Сидра скользнула под прикрытие вереницы трупов, остававшихся на орбите Йеллоустона.

      Десять тысяч поселений, тысячи больших кораблей и десятки тысяч кораблей поменьше превратились в гирлянду из руин. Около трех тысяч поселений еще можно было опознать, но даже они беспорядочно кувыркались, взорванные и потерявшие воздух. От прочих остались лишь обломки миниатюрных планет, куски субсветовиков и внутрисистемных кораблей, фрагменты человеческих тел.

      Сидра не отрывалась от дисплеев, на которых светились пики, волны и беспорядочные последовательности двоичного кода.

      Я поерзал в противоперегрузочном кресле, пытаясь найти наименее болезненную для суставов позу.

      – Что мы ищем?

      – Что-нибудь с признаками жизни, – ответила она, понизив голос, будто нас могли подслушать. – В идеале – нечто с признаками жизни, способное с нами общаться.

      – Я думал, мы уже перестали говорить друг с другом загадками.

      Сидра слегка пожала плечами:

      – Здесь не все полностью мертвое. Есть фрагменты кораблей, сохранившие остаточную функциональность. Есть поселения, где еще работают на минимальной мощности обслуживающие устройства, хотя обслуживать им больше некого. Космические маяки, автоматически передающие коды.

      – И чем это может нам помочь?

      – Некоторые из них продолжают посылать информацию, как будто ничего не изменилось. Сигналы дальномеров, опознавательные запросы, авторизация приближения и так далее. Это как последние электрические импульсы в умирающем мозгу. Своего рода машинное старческое слабоумие.

      – Думаешь, какой-то из этих сигналов исходит из корабля, который должен был встретить нас внутри Иоанна Богослова?

      – Не обязательно. Но если мои союзники тут были, их могла обнаружить какая-нибудь система слежения и зафиксировать их перемещения. Если удастся найти следящее устройство и исследовать его память, я узнаю, когда они прибыли. – Она помолчала, закусив губу. – Но пока что эти системы не отвечают.

      – Ты с ними общаешься? Не слишком ли рискованно после всех наших усилий остаться незамеченными?

      – Да что ты все время беспокоишься? – (Я увидел в ее глазах нечто среднее между удивлением и разочарованием.) – Как ты вообще мог воевать?

      – Я не солдат.

      – О том, что ты солдат, говорит даже твое имя – оно происходит от слова «война». Когда вы с братом в детстве играли на песчаных дюнах около дома, брат называл тебя Воином. Об этом упоминается в одном из файлов с военными биографиями, в том месте, где рассказывается, как вас обоих повысили до небесных маршалов. Разве не здорово? Он предвидел, кем ты станешь!