Путь был нелёгким. Сначала несколько дней по пустыне, кишащей скорпионами и разбойниками, потом двое суток морем и сутки сквозь горные ущелья…
Наконец, мы были у «Белого дворца». Грандиозное сооружение неприступной твердыней венчало вершину безжизненного холма. Из-за высоких бойниц на нас угрюмо смотрели седые могучие воины. Тела и лица стражей были пепельно-белыми, будто были покрыты краской или осыпаны мелом. По слухам, время внутри дворца текло иначе, нежели за его пределами, и каждому из стражников, стерегущих покой оракула, было уже не менее трёхсот лет. Однако каждый из них в схватке стоил шестерых.
Во дворец впустили только меня. Как мои спутники не пытались уговорить стражу, она осталась непреклонной. Увы, но оракул сам выбирает тех, кому открывать тайны. Некоторые проделывали путь напрасно.
Тогда я вошёл внутрь. Ступая по длинным каменным галереям мимо неподвижных мраморных стражников, я наконец добрался до главного зала. В глубине его я увидел красивую молодую женщину, сидящую в плетёном кресле и увлечённо читающую потёртую книгу. Нерешительно приблизившись, я остановился и молча стал ожидать. Вздрогнув, словно ото сна, девушка вдруг отложила книгу и, улыбнувшись, посмотрела на меня.
– Здравствуй, Массар! Хорошо, что ты пришёл, – сказала она, взглянув на меня большими голубыми глазами.– Меня зовут Читана, – поднявшись с кресла и поправив длинное платье, представилась она.
– Здравствуйте, – слегка смущённо ответил я. – Моё имя вам уже известно.
Она вздохнула, играя с прядью своих буйных каштановых волос.
– Ты знаешь, Массар, я впервые не могу сказать, рада ли я гостю в своём дворце или опечалена его визитом, – опуская задумчивый взгляд, вдруг сказала она. – Я ждала тебя столько лет и каждый раз представляла, как это произойдёт. А вот ты пришёл, и на душе совершенно пусто.
– Что же во мне такого особенного? – преодолев робость, удивлённо спросил я.
– Особенного? – переспросила она. – Ты – начало конца. Гонец неизбежности. Вестник, гласящий, что ничто во вселенной не вечно. Увы, совсем скоро этот мир, погрязший в алчности и злобе, погибнет. А вместе с ним, наконец, обрету покой и я, – устало опустив глаза, добавила она.
Мне вдруг стало не по себе от её слов. Я был молод и любил жизнь, несмотря на то, что она была полна страданием и несправедливостью. Весть о том, что я и весь этот мир вокруг скоро погибнет, вовсе меня не обрадовала. Бледность меня выдала, и, встрепенувшись, Читана коснулась моей щеки тёплой ладонью.
– Ну что вы? Не бойтесь, юноша. Неизбежность нужно принимать достойно, она часть нас самих.
– Пусть так. Но неужели гибель всего живого нельзя отсрочить? – всё ещё не желая мириться со словами о неизбежности, выпалил я.
– Отсрочить? – задумчиво опуская голубые глаза, произнесла она. – Как же это странно! Я впервые не знаю точного