– Не-е-ет, мы не зелёные!
– Голубушка, – я посмотрела в глаза юной красавицы, – послушайте вальс Грибоедова! Вы получите огромное удовольствие. Такой талантливый дипломат, а написал такую прелестную музыку!
– По-моему, он ещё «Горе от ума» написал, – нерешительно опомнился юноша.
– От ума может быть ещё и счастье!!! – добавила я.
На этой прекрасной ноте мы расстались. Весёлые и смеющиеся над собой, мы с сестрой побрели к выставочному залу.
Полногрудая суетливая старушенция с бегающими глазами, глядя в дальнюю даль, предложила нам билеты на Врубеля за тысячу рублей. Мы отказались и, представляя охране куар-коды, паспорт и прочее, просочились в фойе галереи. Отпечатков пальцев не требовали, и дышать в трубочку – тоже. В полупустынном фойе злобная кассир резко ткнула нам в нос информацию, что билетов на Врубеля нет и надо записываться, и покупать билеты через интернет. Загрустив, мы приобрели пенсионерские билеты на постоянную экспозицию и поднялись по лестнице к входу в зал, где от нас прятали Врубеля.
Немного покачались, осмотревшись у рекламы с грустной и тревожной царевной Лебедь, мы робко спросили у молодого человека, раздающего диктофоны, как бы нам совершить преступление и попасть на выставку, обойдя препоны.
– Подойдите к администратору, там, у кассы сидит. Она сможет ваши билеты перекомпостировать.
Мы опять вернулись к кассе. За стеклом в медицинской маске сидела дама с очаровательными глазами с длинными искусственными ресницами, нежной коричнево-золотой тенью и угольно-чёрной подводкой.
– Добрый день, – заворковали мы, – Вы не могли бы нам помочь? У нас куар-код заканчивается завтра, а мы так хотим попасть на выставку Врубеля!..
– Это невозможно, если у вас нет билетов! – металлический звон её голоса отдавал сталью.
– А может… – робко начала моя сестра, но была резко остановлена выразительным взглядом тщедушной юности.
– А нам мужчина там сказал, что вы можете… – я не успела закончить.
– Какой мужчина? – зарычала администратор, – покажите мне его! – Она привстала.
– Мы своих не сдаём! – выкрикнула я, как перед расстрелом, и мы пошли на постоянную экспозицию.
Передвигаясь от Кончаловского к Лентулову, от Гелия Коржева к Васнецову, мы периодически задавали (уже шёпотом) вопросы служителям в залах Третьяковки, можно ли просочиться в зал Врубеля незаметно, знают ли они такие места? – но каждый раз получали отрицательный ответ.
Только в самом конце одна из служительниц искусства из-под маски злобно ответила:
– Знаю такие места, да вам не скажу! – Её ненависти не было предела, из-под маски буквально вырывались языки пламени.
– Спасибо! Спасибо Вам! Вы очень добры, – запричитала я, – дай Бог вам хорошего мужа и детей!
Наступил