«Королевские и императорские семьи безмерно расстраиваются по таким причинам, о которых американские семьи никогда и не думают, – такое наблюдение было сделано в другой редакционной статье, в которой рассказывалось о простой, без роскоши и излишеств, жизни императорских дочерей, о которых постоянно забывали. – Есть четыре маленькие девочки. Они смышленые, умные дети, но никому в России они не нужны, кроме своих родителей». Несмотря на многочисленные домыслы, не было никаких сомнений в том, что Николай и Александра любят своих дочерей – свой «маленький четырехлиственный клевер», как назвала их Александра. «Наши девочки – наша радость и счастье, все настолько разные и внешне, и по характеру». Они с Николаем твердо верили, что «дети – это посланники Божьи, которых день за днем Он посылает нам, чтобы сказать нам о любви, мире и надежде»[273]. Но, как заметила Эдит Альмединген: «Какой бы бесконечной ни была любовь к ним родителей, эти четыре маленькие девочки – только четыре предисловия к захватывающей книге, которая не начнется, пока не родится их брат»[274].
Пятые роды Александры начались стремительно. Это произошло 30 июля 1904 года в Петергофе, где в это время гостили Элла и Сергей. Во время обеда Александра вдруг почувствовала сильные схватки и быстро ушла к себе наверх. А всего каких-то полчаса спустя, в 1 час и 15 минут пополудни, она родила большого мальчика весом 11 фунтов (5,2 кг). Она чувствовала себя очень хорошо и выглядела сияющей, вскоре после родов уже радостно кормила ребенка грудью[275].
Наконец-то пушки Петропавловской крепости в Санкт-Петербурге дали 301 залп над рекой Невой в честь рождения наследника – впервые с XVII века в истории династии родившегося у правящего монарха (а не у царевича). Люди останавливались, чтобы посчитать количество залпов, которые раздавались каждые шесть секунд. «Вид улиц вдруг изменился, – сообщал на передней полосе «Дейли экспресс» корреспондент этой газеты в Санкт-Петербурге, – повсюду неожиданно стали появляться национальные флаги, и через пять минут после того, как прозвучал 102-й залп, оповещая о долгожданном событии, по всему городу реяли полотнища флагов. Работы были по умолчанию прекращены на один день, люди предались общественным празднованиям». В тот вечер на улицах было светло от ярких иллюминаций в виде двуглавого орла и императорской короны Романовых, в парках оркестры играли, то и дело повторяя национальный гимн. Позже во многих лучших ресторанах столицы рекой лилось шампанское – «за счет заведения»[276].
«Звон церковных колоколов раздавался весь день, чуть не оглушив нас», – вспоминала баронесса Софья