***
Когда вечером следующего дня дверь в мою комнату открывается, я подскакиваю от неожиданности.
Честно, уже решила, что целую неделю буду в заточении.
Мак отвёл меня обратно вчера и запер. Всё… дальше мне принесли ужин. На утро завтрак, чуть позже обед. Просто оставляли еду на столике, когда я была в ванной или спала. Что наводит меня на мысль, что где-то в этой комнате есть камера, раз уж мои тюремщики знают, когда я сплю и хожу в туалет.
Отвратительное чувство – быть подопытной мышью. Может, и в ванне чего установлено?
Может, целая бригада охраны, прилипнув к мониторам, смотрит, как я раздеваюсь и принимаю ванну?
Хотя нет… не-святой-Богдан же делиться не любит.
Ну… я надеюсь.
А тут мало того, что дверь открывается, так в комнату ещё заходит женщина. Ей чуть за пятьдесят, она небольшого роста, худощавая и сдержанная. На меня не смотрит. Через локоть у неё перекинут чехол, по всей видимости, с одеждой.
– Здравствуйте? – обращаюсь к ней, с надеждой вглядываясь в лицо.
– Вот, переоденьтесь, пожалуйста, – говорит ровно, но на меня не смотрит. – Скоро за вами придут.
– И? – вытягиваю шею ей вслед.
Но она уходит, скрывается в коридоре, плотно прикрыв за собой дверь.
– И-и-и? Мать вашу! – кричу я. – Онемели что ли, все?
Потому что находиться в подвешенном состоянии очень сложно.
Кто за мной придёт? Когда? Для чего?
И… надолго ли?
Глава 9
Сегодняшний наряд, в отличие от вчерашнего, вечерний. И мне снова не выдали нижнее бельё. В целом лиф у платья такой, что с оголённой по максимуму спиной бюстгальтер и не требуется. А вот трусики бы не помешали.
Мне некомфортно. Напряжённо. Но Белоусов, видимо, так и планировал держать меня в постоянном напряжении.
На ногах у меня тоже ничего нет.
Когда приходит Мак, я так с порога и заявляю:
– А обувь мне выдадут? Или босиком ходить?
– Рот закрой, ходить будешь так, как шеф скажет. Прикажет голышом по дому рассекать, губу закусишь, смиришься и начнёшь. Тебе напомнить, на каких правах ты здесь?
Позволяю себе фыркнуть. Это максимум. Потому что любой из моих ответов, может этого бугая разозлить.
Он так и стоит в дверях. Мне приходится чуть ли не просочиться мимо, чтобы не дотронуться до него.
– Ты, девочка, не борзей, – летят мне в спину предупреждения. – Богдан он такой… одной рукой приласкает, другой придушит. Не расслабляйся. И лучше делай так, как он говорит. Без выкрутасов. Поняла?
Молчу.
Тычок в спину. Прямо в центр, между лопатками. Больно так по голой коже.
– Поняла?
– Поняла, – сквозь зубы.
Чего они все постоянно переспрашивают, а?
Если думает, буду ползать на коленях и скулить, то не дождётся. Перед Сашей не ползала, когда он кулаками