Марта Зиланова
В Китеже. Возвращение Кузара. Часть I
Пролог
За три года до развернувшихся событий,
серпень, около полудня,
Еловец, 2000 г.
– Братья и сестры, мы собрались здесь, чтобы спасти град Китеж! – пробасила Настька, подергивая плюшевого Тигрушу с выпученными глазами‑пуговицами в короне из желтого картона. От тряски корона тут же съехала на ухо, пару секунд поболталась и слетела на край колодца. Корона медленно прокатилась по пропитанным влагой доскам, чуть задержалась на краю сруба и упала на мокрый щебень под ногами.
Настька вздрогнула, чуть поморщилась и протерла лоб. Прижимая к себе Тигрушу, подняла подмокшую корону и отошла назад, чтобы еще раз осмотреть декорации игры. Старый колодец прятался в тени разросшейся вербы. Потемневшие от времени столбики, держащие навес, выглядели так, будто их не вырезали из одного бруса, а они тянулись вверх, переплетались, словно две упругие ветки или, может быть, даже змеи. Тяжелый ворот сейчас неподвижно замер, а обычно громко скрипел, когда на него оборот за оборотом наматывалась толстая цепь, натянувшаяся под весом полного ведра. Настька всегда свешивалась к краю, мешая матери или брату поднимать воду, чтобы проверить: какой улов? Сколько воды: целое, расплескалось, песка на дне нет?
Впрочем, сейчас ведро лежало в стороне, на снятой крышке со скважины, и тьма открывшегося проема так и манила. Настька рассеянно улыбнулась, проверила игрушки у самого края колодца. Ровно двенадцать, мордочка каждой повернута к холодной сырой тьме.
Слоник‑Соня стоит первой – круглая, милая и домашняя. Следом Мишка, строго смотрит на собравшихся из‑под густых бровей. Взъерошенный Попугай, будто готовый ринуться в бой. Крокодил с печальной мордой. Пришлось у Дани утащить его старого, давно брошенного Кота – ей нужны были эти пронзительно‑зеленые глаза. Вместо трех поставила красивые камни из своей коллекции – и герои не такие важные, и не нашла подходящих игрушек. И, конечно, рядом с каждым она успела поставить кубик. Кубик должен был быть обязательно, ведь иначе ничего не получится. Настька покосилась на открытую скважину, чуть нахмурилась, задумчиво посмотрела на Зайку‑без‑уха и просияла.
Вытащила из кармана огрызок карандаша, послюнявила его и быстро начеркала именно на этом кубике закорючку. Ворона. Очень важного ворона именно на кубике Зайки. Он свяжет все истории. И снова бросила взгляд на люк. Все правильно? Тигруша, только его не хватает.
Она водрузила Тигрушу обратно на край колодца, включила в круг зверей так, чтобы каждый из собравшихся мог видеть мордочку с короной. На миг Настя прикрыла глаза, глубоко вздохнула и начала:
– Братья и сестры, – снова заговорил Тигруша, – только вы можете спасти Китеж. И Китеж никогда не забудет вашу жертву.
– Как не забудут, княже? Все забудут, – проворчал Мишка. – Но спасутся.
– И то ладно, – закивал головой Крокодил.
– Что тянуть? – обратился к собравшимся Попугай. – Если никто не передумал, начинаем. Мы должны запечатать Бездну. Больше некому.
На какое‑то время в кругу воцарилась тишина. Все игрушки не отрывали застекленевших взглядов от колодезной скважины.
– Выдюжи, княже, – тихо пробормотал Мишка.
– Тогда начинаем, братья и сестры, – снова настала Тигрушина очередь говорить. Его лапки задрались к небу, он забормотал какую‑то абракадабру.
– Пш‑ш‑ш‑ш! – это густой туман застилал все вокруг.
– Я, светлая чародейка Авдотья, – заговорила слоник‑Соня и ударила лапой о лапу, – взываю к тебе, Бездна. Услышь. Отдаю кровь свою, забирай всю силу мою, – проговорив заветные слова, слоник‑Соня откинулась на спину.
– Я, темный чародей Андрей, – продолжил Крокодил, – взываю к тебе, Бездна. Услышь. Отдаю кровь свою, забирай всю силу мою.
Крокодил упал следом. За ним Мишка повторил слова, ударил лапой о лапу и тоже рухнул на спину. Собачка Ава, Данькин Кот, следующий и следующий. Настала очередь последнего, Зайки‑без‑уха.
Он, не отрывая взгляда от скважины, попятился к краю сруба.
– Нет, я не могу! Бездна! – сдавленным голосом пробормотал Зайка.
– Вадимир! – воскликнул Тигруша. Он повернулся к Зайке, но не опускал воздетых к небу лапок, будто продолжал удерживать в них что‑то тяжелое. – Что ты делаешь? Ты последний! Если ты отступишь, жертва остальных будет напрасна!
– Ты, что не слышишь, как она кричит?! Ей же больно! Она страдает! – закричал Зайка‑без‑уха. – Неужели ты не понимаешь, что мы все после смерти попадем к ней? Ты знаешь, что она с нами сделает? Это хуже ада! Она нам никогда этого не простит!
– Вадимир! –