«Это судьба!» – подумал Шимон и под стук взволнованного сердца галантно назначил время их первого свидания летним вечером после завершения приёма пациентов. Будущая супруга Гринберга оказалась племянницей градоначальника, героического адмирала Вирена, и была во всех отношениях блестящей партией для молодого врача-стоматолога из состоятельной еврейской семьи. Именно на покойную жену, подрастая, всё больше походила их старшая дочь Анна…
– В моё отсутствие, дорогие, прошу вас не покидать дом! – говорил каждое утро перед уходом доктор Гринберг дочери и её приятельнице. – Ситуация в городе непредсказуемая и крайне опасная!
– Мы понимаем: никому не открывать, в разговоры не вступать, никого не впускать! – скороговоркой отвечала Анна. – Сообщаю, что наша Милка уже позавтракала, привела себя в порядок и убежала в свою любимую лабораторию. У неё там всегда много дел. Просто поражаюсь столь серьёзной тяге моей младшей сестры к медицине и биологическим экспериментам.
– Вот и славно! – улыбнулся Шимон Моисеевич и спешно вышел из дома.
Сегодня с утра он, по обыкновению, не стал заходить в свой домашний кабинет на первом этаже, где чаще всего вёл приём пациентов, а отправился по вызову, взяв извозчика.
– Знаешь, Соня, если бы я оказалась одна, вот так, как ты, в революционном Петрограде, я не знаю, смогла бы спастись или нет, – задумчиво сказала Анна, глядя на пламя от разгоравшихся дров в камине.
– Смогла бы, обязательно смогла бы! – ответила Софья, внимательно посмотрев на подругу.
– Люблю смотреть на огонь. Так хочется, чтобы он забрал все обиды, переживания и страхи, – прошептала Анна.
– Личные обиды и переживания не самое опасное и тяжёлое, моя милая! Мне представляется, что ближайшее будущее, даже в сравнении с тем, что сейчас происходит в нашей России, в тысячи раз станет страшнее. Нам нужно либо бежать из страны, либо как-то приспособиться. «Тертиум нон датур!» (Третьего не дано! – латынь.)
– Я не верю, что всё так катастрофично. Да и отец пока не говорит об отъезде, – тихо сказала Анна.
– Я видела своими глазами, что произошло в столице той страшной ночью, когда случился Октябрьский переворот, начатый залпом орудий с «Авроры», стоящей у берегов Невы. Так крейсер возвестил о начале штурма Зимнего дворца, по которому тут же ударили орудия Петропавловской крепости. Я никогда не смогу забыть ужас, который испытала. Дорога сюда, полная смертельных опасностей, кажется мне кошмарным сном. Ты же вот совсем почти не бываешь