– Итак, псих, теперь мы одни, и тебе никуда не деться.
Мог бы догадаться.
– Я хочу здесь и сейчас, немедленно услышать все о девчонке, которая довела Седрика Бенедикта до позорной ошибки новичка.
Я взъерошиваю волосы:
– Она сказала «нет», вот и все. Для парня вроде меня это жестко. Я к такому не привык.
Айз смеется и мотает головой:
– Ты правда думаешь, что так от меня отделаешься? Кто она такая, и откуда ты ее знаешь? Она с нашего курса?
– Нет.
– Минуточку. – Он спотыкается. – Тогда откуда ты ее знаешь? Ты же вообще никуда никогда не ходишь!
Все не так уж и плохо, как он говорит.
– Она была на торжестве по случаю открытия музея. Туда я, например, ходил, если помнишь.
– Серьезно? Значит, я ее видел?
– Да, определенно. Красивое платье, уродские туфли.
– Это подходит под описание всех женщин, которые туда приехали.
Возможно. Но тем не менее в Билли было нечто… особенное.
– Детали, Седрик. И почему ты весь вечер зависал со мной, если там крутилась девчонка, которая тебе…
– Потому что она ушла, когда я пришел.
Сейчас Айзек по-настоящему хохочет, так громко, что на нас оглядывается компания студенток.
– Старик. Ты ее сразу спугнул? Да что у вас там стряслось?
– Длинная история. Она рассказала мне, что как раз украла какую-то окаменелость и теперь должна скрыться.
– Что… стой, что? – С лицом Айзека творятся странные вещи. Нормальные люди приподнимают брови, талантливые – одну. Айзек же выгибает свою левую бровь лесенкой с двумя ступеньками, что придает его изумлению особую драматичность. Он любит драматичность.
– Это просто шутка. Кажется. – Я до сих пор не в курсе, почему она бросилась бежать, как Золушка, когда часы пробили полночь. – Но меня постоянно мучает вопрос, а что, если она не шутила? Может, правда…
– Ууух. – Бровь Айзека вновь принимает обычную форму. – Ты просто не можешь перестать думать о ней, да?
– Хмпф.
– Ты думал не о своих водорослях, этих скользких мелких засранцах, когда работал над документом, а о неприличных местах мисс… как ее зовут?
– Билли. Да, наверно. Нет! На самом деле нет. Совсем нет! – Скорее о ее больших темных глазах. О разочаровании в них, после того как я попробовал без особого мелодраматизма объяснить ей… твою мать. Что я говнюк, который не хочет им быть. Прекрасно получилось, я от себя в восторге.
– Ты больше не можешь спать. Не можешь есть!
– Давай не преувеличивать!
– У тебя в колонках играет Эд Ширан? – Айзек смеется, как будто Эд Ширан – это полный абсурд. Притом что этот парень написал парочку реально неплохих песен. Взгляд Айзека встречается