– Видишь, дорогой? – гордо воскликнула она. – Я обо всем позаботилась. Не важно, что ты ударил меня. Я тебя простила.
– Не делай этого, Энн! – крикнул он, но опоздал.
Ее ладонь засасывало в щель. Сначала провалился средний палец, потом безымянный, затем указательный, мизинец. Что-то хлопнуло, словно пробка вылетела из бутылки шампанского в руках неумелого официанта, и вся кисть провалилась в щель.
Однако Энн продолжала улыбаться.
– Это «L’Envoi», дорогой, – говорила она, когда за кистью последовала рука. Заколка, стягивающая волосы, соскочила, и они рассыпались по плечам. – Я всегда ими душусь, разве ты не помнишь?
Он вспомнил… теперь вспомнил. Только это уже не имело никакого значения.
– Энн, вернись! – крикнул он.
Она продолжала улыбаться, а руку медленно засасывало в окружающую самолет пустоту.
– Совсем не больно, Брайан, поверь мне.
– «L’Envoi», помнишь? – сказала Энн, когда ее высасывало сквозь щель.
Теперь Брайан вновь слышал этот звук. Однажды поэт Джеймс Дики назвал его «звериным свистом пространства». Громкость его нарастала и нарастала, вырываясь из сна в реальность, пока шипение воздуха не превратилось в человеческий крик.
Глаза Брайана открылись. Переход от сна к бодрствованию длился лишь мгновение: Брайан был профессионалом, а его сверхответственная, связанная с высоким риском работа прежде всего требовала быстрой и точной реакции в чрезвычайных ситуациях. Он летел рейсом 29, а не рейсом 7, не из Токио в Лос-Анджелес, а из Лос-Анджелеса в Бостон. Энн уже умерла, и причиной смерти стала не щель в корпусе авиалайнера, а пожар в ее доме на Атлантик-авеню, рядом с набережной.
Но звук остался. Пронзительно кричала маленькая девочка.
5
– Пожалуйста, откликнитесь, – тихо, но отчетливо произнесла Дайна Беллман. – Очень сожалею, но моя тетя ушла, а я слепая.
Нет ответа. Впереди, через сорок рядов и две перегородки от нее, Брайану Энглу снилось, как его штурман плачет и ест плюшки.
Только мерно гудели двигатели.
Паника грозила подчинить себе разум, и у Дайны остался лишь единственный способ сдержать ее: она расстегнула ремень безопасности, встала и вышла в проход.
– Эй? – позвала она громче. – Эй, кто-нибудь!
Нет ответа. Дайна заплакала. Но тем не менее продолжала держать себя в руках.
Считай ряды, отчаянно заверещал внутренний голос. Считай, сколько рядов ты прошла, а не то тебе никогда не найти дороги назад.
Она остановилась у следующего ряда кресел по левую руку, наклонилась, протянула руку. Она знала, что там сидел мужчина, потому что тетя Викки разговаривала с ним за минуту или две до взлета. Когда он отвечал, голос