Торбун опять округлил глаза. Он посмотрел на свой меч, приподняв его, потом скосил взгляд на своих воинов, глянул на Старого. Знахарь с загадочной улыбкой молча наблюдал за происходящим, даже не пытаясь вмешиваться.
– В священном поединке нет таких правил. Я лишил тебя меча, мне и решать.
– Так я и думал, – я презрительно сплюнул на землю, и тут вдруг меня осенило, – Зверье пустое!
Воины ахнули, а десятник чуть не задохнулся от возмущения. Видимо, я выругался правильно, и попал прямо в точку. Да чтобы какой-то ноль позволил себе такое?
«Это смертный приговор».
Усмехнувшись, я подумал, что вообще-то уже умер. И тут меня быть не должно. И все эти ваши Абсолюты с их сделками, с их тринадцатыми пусть идут в… это самое небо.
«Тринадцатый?!?»
Судя по ее голосу, удивилась она сильно.
Я принял стойку боксера, слегка подпрыгивая, и стал выписывать двоечки. Ха, бой с тенью, левой в голову, апперкот! Руки прыгали и дергались, как у паралитика. Этот дрищ-святоша вообще ничем не занимался, только два пальца ко лбу и умел прикладывать. Долбанная просва!
«Тебя Небо, по сути, уже сжечь должно было!»
Словно в подтверждение слов моей спутницы, Торбун и воины несколько мгновений смотрели вверх. Но пауза затянулась, и десятнику надо было решать, как продолжить поединок и при этом не потерять лицо. Зарубит мечом и будет прав, его дело… Но лысый все же покосился на воинов.
А ведь осадок-то останется. И будут эти Кроммал с Троргалом в пивном кабаке, на пьяную голову, кому-нибудь затирать: «Ну, меча-то он так и не выпустил. Кто знает, на что этот ноль был способен, мало ли».
Торбуну этого было не надо.
Его клинок гулко упал на землю, будто рельсу уронили. Бритоголовый и бородатый великан, потирая руки, не спеша направился ко мне. Мы наверняка выглядели смешно – двухметровая шкафина и тощий дистрофик. Я успокаивал себя – зато дистрофик кулаками вовсю махал, вспоминал боксерскую секцию, которую так любил пропускать в юности.
В этот раз Торбун ничего не стал говорить, а сразу кинулся в атаку. Я быстро понял, что земной рукопашный бой ему не привычен, но ему это и не надо было. С его-то комплекцией.
Громадный кулак понесся в голову, я едва успел увернуться, вскинул ладонь, отбивая запястье, и наметил ответный удар.
Ничего не получилось, я даже не смог подвинуть его ударную руку, и кулак задел мне правое плечо. Я все же отпрыгнул, едва не вывихнув все тело, ноги заплелись, и я чуть не свалился. Но я устоял.
– Ого, – послышалось сзади, – Не может быть.
Плечо горело неимоверно, казалось, вслед за ним немело все тело. Я приложил ладонь, пытаясь затереть и успокоить боль. Ну как есть, как будто шпалой с размаху долбанули. Я покрутил правой рукой, пытаясь понять, могу ли еще на нее полагаться.
– Нулячья мера! – выдохнул Торбун.
Впрочем, в его взгляде, сквозь ненависть и ярость, я заметил искорки уважения. Будто