– Это что еще за пожелания, черт тебя побери?!
– Судите сами, что хорошего в том, если девочку еще раз сведет с вами случай? Было бы гораздо лучше, если б ей никогда не пришлось иметь дел с инквизицией.
– Пожалуй, ты прав, – задумчиво отозвался священник. – Ей действительно не стоит встречаться с неким братом Себастьяном, назначенным сюда инквизитором, но я дорого бы дал, чтобы она еще раз случайно повстречалась с доном Бартоломе де Сильвой.
– Разве это не одно и то же лицо?
– Почти, – улыбнулся инквизитор, – но чаще всего они делают вид, что незнакомы друг с другом.
– Еще бы! Им это легко удается, ведь они никогда не встречаются! – рассмеялся Санчо.
– Ты так полагаешь?
– Ну да! Когда вы в сутане – ну вылитый брат Себастьян, но стоит вам переодеться в светское платье, как от монаха и след простыл! Клянусь, сейчас вы бы не упустили девчонку, если бы были доном Бартоломе.
– Замолчи же наконец!
– Я молчу. А вы еще свое наверстаете.
– Пойдем, – сказал монах, в прошлом – благородный дон Бартоломе де Сильва, – покажи мне дом.
Он и сейчас еще временами забывал, кто же он на самом деле: отец-инквизитор или же блестящий кабальеро дон Бартоломе де Сильва, каким он был много лет назад…
По усыпанной мелким белым песком аллее монастырского сада, не торопясь, прогуливались два человека. Они шли рука об руку, как добрые старые приятели. В действительности они были едва знакомы.
Они составляли очень странную пару. Один – высокий, толстый, шагал медленно, лениво, но при этом плавно и бесшумно. Всем своим видом он напоминал раскормленного и разомлевшего на солнце кота. Его лицо с обвисшими щеками и двойным подбородком не выражало ничего, кроме тупости и сытого довольства. Большие, оттопыренные уши придавали ему еще более глупый и безобидный вид. Едва ли кто-нибудь с первого взгляда смог бы догадаться, что брат Эстебан – инквизитор только что учрежденного в городе трибунала, совсем не так прост, как кажется.
Рядом с ним семенил брат Сальвадор – прокурор инквизиции, невзрачный сутулый человечек, тощий и угловатый, как щепка. Он держался слева от собеседника и, к тому же, наклонял голову в правую сторону, потому что был совершенно глух на левое ухо. С его худого, острого, как крысиная мордочка, лица не сходило выражение настороженности и подозрительности. Необходимость внимательно вслушиваться в слова собеседника и пристально вглядываться в его черты – брат Сальвадор мог понимать речь другого человека по одним лишь движениям губ – еще усиливали это выражение. Из-под его нависших седых бровей сверкали крошечные, колючие глазки-бусинки.
Лишь в одном оба монаха походили друг на друга: у обоих на макушке были большие, круглые лысины, только у брата Эстебана вокруг плеши торчали жесткие черные космы, а у брата Сальвадора – седые волосы, серые, как пепел. И такие же серые пучки волос