У меня перехватило дыхание. В комнате опять сгустился сумрак.
– Чего?
– На мосту, по всей его длине, было заложено десять зарядов. Именно заложено, а не привезено в автомобильных багажниках. Кто и как доставил их на мост?
– Чего? – оторопело повторил я.
– Маркус, даю тебе последний шанс. – Она печально покачала головой, словно ей меня искренне жаль. – До сих пор ты себя вел просто замечательно. Скажи нам это, и тебя отпустят домой. Ты сможешь нанять адвоката, который будет защищать тебя в суде. Наверняка найдутся смягчающие обстоятельства, которыми ты сможешь объяснить свои поступки. Только скажи нам это, и будешь свободен.
– Да я вообще не понимаю, о чем вы говорите! – У меня из глаз хлынули слезы. Я, не смущаясь, всхлипывал и рыдал в голос. – Ума не приложу, чего вы от меня хотите!
Она покачала головой.
– Маркус, прошу тебя. Мы хотим тебе помочь. Ты наверняка уже понял, что мы всегда добиваемся того, чего хотим.
В голове словно что-то щелкнуло. Да они все с ума посходили! В этом-то все и дело! Я взял себя в руки, постарался унять слезы.
– Послушайте, все это какая-то нелепость. Вы изучили все мои вещи, все файлы, знаете обо мне все. Я не террорист, я школьник, и мне всего семнадцать лет! Неужели вы всерьез…
– Маркус, разве ты еще не понял, что мы всегда предельно серьезны? – Она покачала головой. – У тебя хорошие отметки в школе. Мне казалось, ты умнее.
Она взмахнула рукой, охранники подхватили меня под руки и уволокли.
Уже в камере мне пришли в голову сотни вариантов различных ответов. Французы называют это esprit d’escalier – лестничная реакция, едкие остроумные ответы, которые приходят в голову, когда ты уже покинул комнату и катишься вниз по лестнице. Мысленно я произносил десятки пламенных речей, втолковывая ей, что я истинный гражданин своей страны и стою на страже свободы, и это делает меня настоящим патриотом, а ее – предательницей. Мысленно я стыдил ее за то, что она превращает мою страну в армейский лагерь. В своем воображении я был блестящим оратором и убедительными речами довел ее до слез.
Но знаете что? На следующий день, когда меня опять притащили на допрос, все эти прекрасные слова мигом вылетели из головы. В мыслях осталось только одно – вырваться на свободу. Увидеть маму и папу.
– Здравствуй, Маркус, – произнесла стриженая. – Как ты себя чувствуешь?
Я посмотрел на стол. Перед ней лежала аккуратная стопка документов и стоял неизменный кофейный стаканчик из «Старбакса». Он даже как-то успокоил меня, напомнив, что где-то там, за стенами, по-прежнему шумит обычный реальный мир.
– Мы пока что закончили расследование касательно тебя. – Она многозначительно примолкла. Может быть, ее слова означали, что меня наконец отпустят. А может – что сбросят в шахту и забудут, что я был на свете.
– И что? – спросил я, не выдержав.
– И я хочу еще раз подчеркнуть, что мы относимся к