Современный коллективизм является культурным продолжением древнего коллективизма и представляет собой добровольную и сознательную симпатию и реципрокативные отношения сблизившихся личностей. Он принципиально отличается от своей ранней формы. Практически все земледельческие культуры с энеолита до начала ХХ века были коллективистскими. Хозяйство рода и/или патриархальной семьи было коллективным, что означало практически полное пребыванию единицы в общей среде, которой являлась общая традиция. Она была обязательна для членов сообщества. Её основу составляет инструментальный коллективизм, основанный на потребности не столько удовлетворения текущего голода, сколько голода потенциального. Главной задачей этой пусть примитивной иерархии труда была минимизация риска гибели популяции. Наиболее ранние практики таких сообществ были настроены на самосохранение в условиях, близких к грани выживания. Эти выработанные в присваивающем хозяйственном укладе правила обеспечили сохранению, распространению и развитию homo sapiens, вытеснивших агрессивных поздних неандертальцев.
Инструментальный коллективизм связан с поддержанием и защитой традиций крестьянской общины. Он проистекает из форм родовой реципрокации и распространяется на квазиродовую и/или соседскую общину. В этом смысле утрата близких родственных отношений компенсируется жесткими традиционными правилами общинной культуры. Подобные нормы поведения и сплочение во временные группы279 воспроизводятся и в современном обществе в чрезвычайных ситуациях280. При исчезновении причины или интеграции всей или части такой группы в другое сообщество они быстро распадаются в связи с типологическим различием индивидов. В общине этого не происходит вследствие отсутствия многообразия.
„Крестьянство всегда на грани, его существование неопределенно и зависимо от капризов погоды, капризов приходящего из города „начальства”, решения которого
всегда непонятны и чужды. Угроза голода почти постоянна из-за периодического дефицита продовольствия. Как следствие такого существования – урезанные нормы потребления, постоянные унижения и обременительная зависимость. Местные традиции агрикультуры, ориентированные на снижение риска неурожая, являются следствием этого положения. Крестьянская община в прямом смысле борется с обеспечением минимального дохода и снижения рисков остаться без продуктов с целью сохранениясуществования”281. Эти росийские реалии начала ХХ века объясняют феномен коллективистской экономики как этики выживания. Её основой может быть только очень сильная мотивация, вызванная потребностью в безопасности. В архаичном обществе это постоянное выживание на грани голода равнозначное в современном мире постоянному „всеобщему бедствию”282. Преодолеть его может