До ближайшего полустанка состав шел долго, почти час. За это время Шубин успел все как следует обдумать.
Но вот состав замедлил ход, а потом и вовсе остановился. Разведчики осторожно выглянули из-под скрывавшей их рогожи. Состав стоял на каком-то полустанке. Темно было – хоть глаз выколи. Лишь где-то далеко в стороне, как видно возле здания станции, горела одинокая лампочка. В ее свете можно было разглядеть стоящие по соседству составы. Ни часовых, ни каких-то других людей поблизости видно не было.
Не говоря ни слова, Шубин махнул Мельнику рукой – давай, мол, вылезать. И оба разведчика выбрались из кучи угля, спустились с паровоза, перебрались на соседний путь и по нему зашагали к зданию станции. С эсэсовского состава их не заметили, и уже это было большой удачей.
Подойдя ближе к свету, разведчики осмотрели друг друга. Машинист был прав: путешествие под кучей угля оставило на них свои следы. Их лица и руки были перепачканы углем, и на мундирах тоже повсюду были пятна от угля. Кроме того, у Мельника был разорван воротник, а у Шубина, как выяснилось – порван рукав. Ну и на скуле багровел кровоподтек. В таком виде показываться на глаза немцам и выдавать себя одному за офицера, а другому за солдата было невозможно.
– Как я вижу, перед нами сейчас стоит первостепенная задача – помыться и переодеться, – заявил Шубин. – А уже потом можно будет строить дальнейшие планы. Но до бани нам надо передать очередное донесение. Вон там я вижу какую-то будку. Если устроиться рядом с этой будкой, можно будет развернуть рацию.
Так они и сделали. Пристроившись у стены каменного сооружения, Шубин достал рацию, настроил ее и передал в штаб сообщение, которое составил в уме, еще пока ехал на тендере паровоза. В нем шла речь об укреплении станции Лозовая, об артиллеристах и пехотинцах, которых отправляют в сторону Славянска для укрепления обороны. А также Шубин сообщал о появлении в этом районе эсэсовских частей, которые направляются на фланги наступающих советских войск. В конце донесения Шубин сообщал, что они с напарником собираются пробраться в Запорожье, чтобы лучше узнать о планах немцев.
Закончив передачу, Шубин собрал рацию и сказал:
– Ну, теперь пришла пора взяться за наш внешний вид. Мне кажется, нам следует дезертировать из рядов вермахта и на время превратиться в гражданских лиц.
– Полностью поддерживаю, – отозвался Мельник. – Как мне надоело быть фрицем, сказать не могу! Долой этот проклятый китель!
И он сорвал с себя сначала немецкую солдатскую шинель, а затем и китель.
– А теперь, если надеть простую рубаху, то я вполне могу сойти за гражданское лицо, – продолжил Петр.
И он достал из своего вещмешка поношенную рубашку. Китель он скомкал и засунул в густые кусты, а с шинели