– Так, кажись, как тебе надобно было к пану явиться. Тебя не было… Ну, вот батька и пошёл узнать…
– А-а-а, пустое, – махнул рукой Прохор. – Егору Спиридонычу не терпится узнать, с чем я с охоты возвернулся. Вот расстроится панское самолюбие! Ну ладно, мне всё равно туда надо. Там и батьку увижу.
У самого панского дома Прохор встретил отца.
– Чего Войховский вызывал? – сразу поинтересовался он.
– Так чёрт его знает… Он мне толком ничего и не сказал. Но я одно понял: тебе надобно куда-то то ли ехать, то ли идти… – Гришак говорил с нескрываемым волнением. Видно было, что он что-то не договаривает.
– Так, батя, давай рассказывай как есть. Что стряслось?
– Да ничего не стряслось! Просто предчувствие у меня дурное… – сказал Гришак и виновато глянул сыну в глаза.
– Говори, не тяни.
– Опасения меня одолевают, Проша. Боюсь, что надумал Егор Спиридонович продать тебя. Или ещё хуже того, чтоб в карты не проиграл. Хотя – не. Не водятся за ним такие грешки. Ступай сам к нему. Там всё и прояснится.
– Ладно, пошёл я, – насупившись, сказал Прохор и направился к дому пана Войховского.
– С богом, сынок. А! постой…
– Ну? – обернулся Прохор.
– Как поохотился-то? – казалось, без особого интереса спросил батька.
– Добре, – буркнул в ответ сын и поправил на плече увесистую торбу. – Одной глухариной песней в лесу меньше стало. Зато на панской кухне смажениной[18] будет смачно пахнуть.
В голосе Прохора к ноткам сожаления прибавилась и какая-то злость. Сильно взволнованный он вошёл на панский двор.
Возле дома, у самого крыльца, его уже ждал Егор Спиридонович. Он рассеянно выслушивал какие-то объяснения конюха Назара и бросал короткие, но пристальные взгляды на приближающегося Прохора.
– А-а-а! Прохорка! Давай проходи. Ну, рассказывай, как сегодня удалась охота? Есть чем похвалиться? – обрадовано воскликнул пан Войховский, но слишком уж наигранной была его весёлость.
Прохор молча скинул с плеча котомку и вынул оттуда свой трофей. Егор Спиридонович восторженно поцокал, но долго разглядывать глухаря не стал.
– Отнеси Маланье. Отличное жаркое выйдет. Молодец, – небрежно похвалил пан охотника и, замявшись, добавил: – А сам ко мне подымись. Известить тебя надобно кое о чём.
У Прохора тревожно защемило сердце. Странное поведение и тон Егора Спиридоновича не предвещали ничего хорошего. Застыв на месте, крепостной провожал беспокойным взглядом ушедшего в дом пана Войховского. Раньше никогда такого не было, чтобы Егор Спиридонович минимум с четверть часа не расспрашивал об охотничьей вылазке. Значит, всё-таки разговор будет не из приятных…
Крепостные, особенно семейные, жуть как боялись быть проданными другому помещику. Ведь если покупалась одна семья, то зачастую надо было перебираться поближе к другому имению. Это доставляло массу хлопот с переездами,