алкаша, мечущегося в белой горячке? А насчет санитаров -
это она здорово придумала. У нас санитары все как на
подбор – недавние выпускники лечебно-трудового
профилактория* 5 . Когда запьют, их откачивают тут же в
отделении, а если пьют слишком долго – отправляют
обратно, в ЛТП. Если кого-то и нужно опасаться, то именно
их, а не "бедолаг" – например, про Викентия по прозвищу
Витамин, здоровенного парня со стеклянным взглядом,
говорят, что он насмерть забил двух больных… Да ведь
ничего не докажешь."
Итак, я узнала имя одной из врагинь моей покойной сестры – Валентина Юрьевна Аришина. Пусть ее дальнейшей судьбой займется Эрик…
"17, (окт.1985) четв. Сегодня в стрессовом день
Богоявленской. Я ей нажаловалась на старшую сестру,
которая не выдает препараты. Учитывая характер
профессорши, я сказала, что и ее блатная П. тоже их не
получает. Галина просто взбеленилась! Тут же встала и
направилась к старшей, вся свита – за ней, а я в самом
хвосте. И надо ж было случиться такому совпадению – в тот
самый момент, как мы вошли, бледная, как белый больничный
табурет под ней, Виллимовна разговаривала с ревизорами из
КРУ* 6 . На полу, на столе, на тумбочках валялись пузырьки и
коробочки с самыми дефицитными лекарствами – большая
часть из них с просроченными сроками годности! Тут по
театральным законам должна была последовать немая сцена.
Но ее не было, благо все вопили, как сумасшедшие:
Богоявленская – на Виллимовну, та отбрехивалась, а
прибежавший на шум Сучк. вопил безадресно, на всех сразу.
Я вспомнила, что работаю в сумасшедшем доме. Стойкие
бабы-ревизорши из КРУ тоже пытались повысить голос, но
куда им до наших! Я зажала уши руками и убежала к себе в
ординаторскую. Интересно, Виллимовна одна воровала или
на пару с И.Л.? Скорее, второе.
24 (октября). Я опять поссорилась с Г.П. – я ей в глаза
сказала, что ее блатная Антонина П. – не несчастная
страдалица, которая приходит в себя после тяжелой болезни
(у нее был выкидыш), а развратная баба, которая свила
себе гнездышко в мужской палате и пьет с мужиками – их
выбрасывают из стационара одного за другим за
употребление спиртного, а ее трогать не смеют – как же ее
выписать без разрешения професорши? Г.П. нахмурилась и
заявила всем нам, что надо уметь отличать парадоксальную
реакцию на душевную травму от банальной распущенности, а
мое дело – не думать, а выполнять, "а то слишком много
вас, умников развелось". Мне бы смолчать – а я возьми и
ляпни, что в Ленинграде на моей родной кафедре меня учили
именно думать. Дело с Виллимовной замяли – ей вынесли
строгий