В деревне мертвая тишина. Даже собаки перестали брехать. А какая завоет, на нее тут же цыкнут, она и замолчит. Все ходили на цыпочках. Такого в их истории не было еще записано. Но Макар Сонин записал: «И бог глаголе: не убий. А Карп Тарабанов убил пятнадцать человек вкупе со своим змеенышем-сынком. То всеми доказуемо, но, пребывая в страхе перед властью и молвой народной, наставник восхотел сокрыть то убийство. Пусть то были инородные люди, но не без души же они. Аминь».
В молельне заперлись мужики на совет. Бережнов сказал:
– Убил инородцев Тарабанов, польстился на деньги. Что будем делать? Судить ли своей властью или отдать в руки полиции?
Снова почесали мужики затылки, а Алексей Сонин даже зло бросил:
– Не мог он заодно убить и Арсешку. Тогда был бы другой сказ. А так где искать того Арсешку? Приведет Тарабанова Лагутин, решать будем. А лучше всего отдать в руки полиции.
– И так можно, но ведь эта сволочь одним ударом ножа всех нас зарезал. И то, что помогали, что кого-то в люди выводили, все будет забыто, когда оговорят.
– Тогда тайком судить и предать смерти! Не порочить себя за-ради убийства.
– Это мы могли бы сделать три-четыре года назад, когда над нами не было властей, когда сами были властью, – ответил Бережнов.
– Шишканов, выходи, – бросил Бережнов, открыв двери амбара. – Не убежал. Нет тут вашей вины. Да прочту тебя: об этом поменьше трезвонь средь своих. Наши напали на следы хунхузов, пошли вдогон. С ними ушел Арсе.
– Дайте и мне ружье, я тоже пойду догонять хунхузов.
– Сиди уж, поначалу научись стрелять, а потом проси ружье. Лучше займись заездком. К вам еще будто приехало пять семей. Их тоже не обойди, а то знаю я вас, все к себе тянете. Не обижайся за арест-то, сам знаешь, какое дело.
– Да уж ладно.
– Бери вона Каурку и гони домой. Отпустишь – назад придет.
Бережнов распустил совет, ходил широкими шагами по молельне, думал: «Не сегодня завтра здесь будут волостной старшина, урядник, а тут такое… Предать их смерти, и будя возиться. Надо бы тогда сразу же уторскать Тарабанова, а этот щанок бы и не пикнул. Вырос и туда же. Что делать?..»
День и ночь бежал Арсе в Ольгу. Утром был уже у Баулина. Со всеми подробностями рассказал про жуткое убийство приставу. Тот задумался. Журавль сам просился в руки. Тяжко стало жить Баулину, а ведь в этом виноват и Арсе Заргулу. Он ведь тоже приходил с Тинфуром-Лагиазой в ту ночь.
– А ты зачем же ко мне пришел, ты ведь грабил меня? – спросил Баулин.
– А куда моя надо ходи? Тебе начальник, другой начальник нету.
– То так, я здесь главный начальник. «Надо скорее гнать коней за перевал, не упустить такой куш! Прижать старообрядцев, чтоб не пикнули, черпануть у них золото. Продать им Арсешку, дорого продать. А тех уже не воскресить. Этого надо убрать – и концы в воду». Эй, Куликов, поди сюда! Это Арсе Заргулу, который