С новообретенным ночным зрением Миллер мог видеть далеко сквозь прозрачные стены. По всему замку вспыхивали огни, зеркально отражаясь от поверхностей и заливая пространства призрачным сиянием.
Перед Миллером и Ореллой, все увеличиваясь по мере их приближения, находилась деталь архитектуры, в которую не мог проникнуть даже этот новый взор – большой куб с непрозрачными стенами.
Когда они оказались возле куба, Орелла выбежала вперед и приложила ладони к темной поверхности. Та растаяла перед ней, как таяли прежде другие стены, и женщина вошла в потайную комнату. Миллер последовал; голова кружилась от его собственного любопытства и от замысловатых планов Льези, с которым он делил свой разум.
Потом Миллер никак не мог отчетливо вспомнить, что он видел в этом большом темном помещении. Осталось лишь воспоминание о великом множестве диковинных блестящих предметов – возможно, приборах; о рядах сосудов, на чьей поверхности играли разноцветные блики, как огоньки свечей в нефе собора; о том, что не имело ни названия, ни узнаваемой формы…
В центре помещения, посреди филигранной сети, как будто не касаясь ее, висел прозрачный куб размером три фута. Внутри его медленно вращался наклонный ореол, состоящий из… звезд? Миллер вроде бы услышал тихую музыку, ту самую, что доносилась с ночного неба, едва уловимую, но все же доступную для его новых чувств.
– Сила, – сказала Орелла, кивнув на куб.
Миллер медленно подходил, пока не оказался возле сетчатой клетки, внутри которой парил куб. Он чувствовал слабое давление света вращающихся звезд и одновременно столь же слабое притяжение – две эти силы не уравновешивали друг друга, но постоянно заставляли человека слегка напрягать мышцы, чтобы сбалансировать влечение в разные стороны, пока он стоял в радиусе их действия.
Миллер с трудом сдерживал возбуждение, охватившее его возле этого таинственного артефакта, который был целью его поисков. Слейд отдал бы все, что имел, за него – за непостижимую Силу, не доступную ни одному человеку в мире, находившемуся ниже Пика Семьсот.
В мозгу раздался нетерпеливый голос Льези:
– Потом посмотришь, а сейчас ты нужен мне, если мы хотим остановить чудовище. Повернись кругом… Так, а теперь иди прямо к стене, возьми голубой светящийся сосуд и…
Сопротивляться не имело смысла, поэтому Миллер ослабил собственную волю и позволил Льези полностью собой управлять, так что в течение нескольких минут почти не отдавал себе отчета в том, что делает его тело. Руки были заняты, в мозгу шел напряженный мыслительный процесс.
Постепенно активность ослабевала. Между его пальцами вспыхивали и гасли огоньки. Предплечьями, ладонями, склонившимся над ними сосредоточенным лицом он ощущал попеременно тепло, холод и другие физические состояния – новые, незнакомые. Но в его мозгу постепенно росло разочарование.
С некоторым усилием вернув контроль над собственным разумом, он задал Льези короткий