– С моим сердцем, – тонко усмехнулась Виолетта Львовна, – я могу не понять чего-нибудь другого, но когда мне указывают на выход… пусть в завуалированной, деликатной форме…
Она встала и, не договорив, покинула класс.
– Видите? – сказала Нина Максимовна. – Она у нас по два раза в месяц бюллетенит: мерцательная аритмия, стеноз… – Досадливым жестом директриса дала понять, что диагноз длинный и плохой. – Пойти успокоить.
Теперь Виталий Дудин остался один. На лице его читалось: «Ну и влип!»
За стеной сотрясала коридоры большая перемена.
2
Вы не забыли, что это такое – большая перемена?
Резвится стихия, выходя из берегов. Все озабочены: все боятся недополучить, недоурвать плодов двадцатиминутной свободы! Скорей, скорей! Дети взмокли от страшной целеустремленности…
– Кх! Кх! Кх! – раздается из-за угла, и мальчишка лет десяти, бежавший мимо Виталия, закатывает глаза, шатается, сползает по стенке на пол.
– В чем дело? – спросил у него Виталий.
– Ранили, гады… – простонал тот, весь во власти самозабвенной сценической правды, когда актеру уже не до зрителей.
Двое других мальчишек деловито схватили беднягу под руки и тащат куда-то.
– Куда вы его?
– В плен, куда же. В штабе он развяжет язык!
– Держите карман шире. Ничего не скажу! – на секунду открывает глаза «раненый», и в этих глазах – безумство храбрых.
Откуда Виталию знать: прекратить это следует или позволить? Он, усмехаясь, глядел воякам вслед… Тут перед ним вырос десятиклассник:
– Виталь Палыч – это вы?
– Я…
– Вас Нина Максимовна просила подежурить по этажу.
– Меня?
Но объяснений не поступило, десятиклассника уже нет. Неужели бросаться в этот человеческий водоворот, изображать собою плотину?
…Орава преследователей (из четвертого, кажется, класса) мчится за пунцовым мальчиком, прижимающим к себе рулон ватмана.
– Скажите, чтоб они газету не лапали! – заклинает он, чуть не падая Виталию в ноги и хоронясь за его спину.
Участники погони остановились и тяжело дышат.
– Что за конфликт? – прищурился Виталий.
– А чего этот Монастырский неправильно карикатуры рисует? Что у Ляликова сплошные двойки по-русскому?!
– А на самом деле?
– Четверку он сейчас получил! Вот только что! Четверку!
Вперед выталкивается коротышка с плутовским выражением лица – это сам Ляликов.
– Опоздал он со своей четверкой! Я-то газету делал вчера! Скажите им, что надо вешать так! – взывает пунцовый Монастырский.
Как в этом гвалте и неразберихе принимать соломоновы решения?
– А по-моему, надо вешать таких редакторов, – пошутил