– Так Джек не убивал жену?.. Но когда ее нашли у него в лаборатории… даже в наших газетах писали, что его повесили после этого, и что до десяти… падших женщин никому особо не было дела…
– Нет. Он бы никогда так не поступил. Джек был чудовищем, Эльстер, но это было влюбленное чудовище, а значит еще более страшное и изощренное. Джек Говард – Джек «Риппер», Потрошитель… у него даже имени не осталось. Доктор с блестящим будущим превратился в мясника. А еще эти шутники, которые слали в полицию свои «Дорогой начальник»… как будто Джек с его образованием мог написать столь безграмотную…
– Ты его любишь, Уолтер, – убежденно сказала Эльстер. – Пытаешься защищать, и ты прав.
– Я понятия не имею, Эльстер. Джек всегда был… старший. Любимый сын, пример для подражания. Я позволял ему забирать себе всю отцовскую любовь, быть примером для меня, потому что любил. Сам отказался от медицинской карьеры, чтобы не соревноваться с ним. А потом оказалось, что мне всю жизнь ставили в пример убийцу. И мой отец вспомнил о том, что у него есть запасной сын, только когда Джека повесили. Знаешь, я не должен был уезжать. Должен был остаться с отцом, вынести все, что обрушилось на дом Говардов после казни. Должен был пойти к Чарли Бордену, отцу Кэт, стоять перед ним, смотреть в глаза и говорить, что мне очень жаль. Должен был. Должен был поступить, как Говард, как брат Джека, как сын Ричарда Говарда. Но я… не такой, Эльстер. Наверное, по-настоящему никогда и не хотел таким быть.
Эльстер сидела, обняв колени и молча смотрела на него, склонив голову к плечу. Было темно и тихо, только мерно гудел мотор. Дирижабль шел ровно, и полет практически не ощущался. Уолтер почти пожалел о сказанном, подумав о том, что не стоило жаловаться девушке с гораздо более незавидной судьбой. Но Эльстер вдруг улыбнулась и легко коснулась его запястья.
– Знаешь, Уолтер… Нас всех пытаются заставить быть кем-то, кем мы не являемся. Я бездушный механизм, который умеет испытывать боль и… имитировать человеческие эмоции. Ты аристократ, который должен имитировать отсутствие эмоций. Поэтому ты и был счастлив в Лигеплаце – ты нашел тот путь, которым хочешь идти: без денег, родового имени и необходимости притворяться. Но прошлое достанет даже до неба, чтобы дотянуться до нас.
– А ты будешь счастлива на Альбионе? – спросил он, в ответ накрывая ладонью ее руку и чувствуя, как она медленно теплеет.
– Понятия не имею. Я даже не знаю, что это за город, знаю только, что Ричард Говард – честный вдовец, как о нем писали в газетах, и что там не будет… того, что было раньше.
– Ты не знаешь, куда мы летим?
– Нет, – легкомысленно отозвалась Эльстер. – А это так важно?
– Эльстер, Альбион – центр промышленной революции.
– Ты говоришь так, как будто это все объясняет.
– Конечно. Там